РУБИКОН

Оболенскй А.М., Народный депутат СССР

Часть 8.  Мысли вслух о судьбе, своей и общей

Хорошо помню летнее утро 26 июня 1987 г., когда я проснулся с готовой мыслью – если не воспользуюсь предоставляемому Горбачевым шансом изменения нашей жизни к лучшему, как буду смотреть потом в глаза дочке и сыну? Да, Перестройка шла уже два года. Но относился к ней, как сторонний наблюдатель к очередной из многих партийных кампаний КПСС. А тут вдруг заметил практически в каждом публичном выступлении Горбачева отчаянный призыв к нам, простым смертным, - берите свою судьбу в свои руки. Я один наверху и окружен кольцом партийной номенклатуры. Мне нужна ваша помощь. Так я стал беспартийным волонтером Перестройки.

Придя на работу в свой институт, вполне до того довольный своей работой простой инженер-конструктор, отодвинул в сторону чертежи и, положив перед собой стопку бумаги, вывел заголовок – проект устава Добровольного общества содействия Перестройке (ДОСП). В тот же день после работы в комнате общественных организаций (в то время на каждом предприятии и в учреждении были такие) мы, группа сотрудников Полярного геофизического института АН СССР, учредили первую в Мурманское области неформальную (без согласования с органами КПСС) общественную организацию, а меня избрали Председателем ее Совета. Так начался мой личный путь в политику.

Затем были обсуждение на еженедельных открытых собраниях ДОСП происходящего в стране, издание собственного машинописного бюллетеня, создание общественного экологического комитета, первые собственные (утвержденные на общем собрании коллектива института, а не парткомом) лозунги на первомайской демонстрации, первый митинг в защиту гласности (свободы подписки), критический анализ проектов новой Конституции и избирательного закона (1988 г.) с наивной отправкой конструктивных предложений во все возможные адреса (в первую очередь, конечно, самому Михаилу Сергеевичу) и, наконец, первые выборы в органы власти с разрешением выдвижения альтернативных кандидатов.

Так, подхваченный общим потоком пробуждения политической активности нашего общества, оказался я в числе кандидатов в Народные депутаты СССР по национально-территориальному избирательному округу включавшему в себя четыре региона северо-запада тогда еще РСФСР (Мурманскую, Ленинградскую, Калининградскую области и Карельскую АССР). Захватывающая, заслуживающая отдельного описания, эпопея более чем 4-х месячной борьбы с тремя турами голосования завершилась лишь 19 мая 1989 г. за 6 дней до открытия 1-го Съезда НД СССР. Помню, насколько принципиальным и важным для меня было получение в последнем туре более 50% голосов избирателей, т.е. чистая победа над известным публицистом О.Р. Лацисом

Оболенский Александр Митрофанович Выступление на 1 Съезде Народных депутатов СССР 25.05.1989 с самовыдвижением на пост Председателя Верховного Совета СССР. На заднем плане (слева направо: Воротников, Горбачев, Лукьянов)

А затем был первый Съезд и ошеломившее весь мир уже в первый день его работы самовыдвижение на пост Председателя Верховного Совета, т.е. в альтернативу самому Горбачеву. Не все это поняли, но наказ голосовавших за меня избирателей об обязательной альтернативности выборов главы государства был выполнен. За общей эйфорией от этого поступка, одних, и шоком, других, мало кто заметил, что он повернул сам ход Съезда. После оглашения поданной в Президиум Съезда записки о самовыдвижении было совершенно нелепо тут же ставить вопрос о голосовании за Горбачева, как вначале планировали организаторы Съезда. Пришлось на ходу включать в его повестку этапы выдвижения кандидатур, заслушивания и обсуждения программ кандидатов. Так процесс избрания главы государства вместо привычного «одобрямс» вынужденно пошел по нормальному демократическому алгоритму. Для меня же явный испуг Горбачева и затеянная им со товарищи мелкая интрижка с не предусмотренным ни Конституцией, ни регламентом Съезда открытым голосованием по включению в список для тайного голосования стала первым ударом по авторитету этого человека. А через два года на 5 Съезде Народных депутатов СССР я уже предложил немедленно отправить его в отставку и назначить всенародные выборы нового Президента СССР. Тогда же в интервью корреспонденту газеты «Слово» я так оценил этого человека: «он продемонстрировал редчайший дар разрушителя всего, с чем соприкасался в своей деятельности».

Впрочем, пусть он сам держит ответ перед своей Совестью, а я вернусь к первому Съезду. Теперь, с расстояния почти в 20 лет, все более представляется, что именно на нем была предрешена трагедия Союза. Именно на нем Горбачев испугался им же вызванного из низов общества «десанта» людей жаждущих демократических перемен и готовых вложить в них свою судьбу. А это была немалая общественная сила примерно из 300 депутатов избранных уже в реальной конкурентной борьбе, как правило, вопреки воле партийной номенклатуры КПСС и, поэтому, свободных от привычной партийной дисциплинированности, мыслящих самостоятельно и, главное, ощущавших за собой поддержку своих избирателей. Именно эта разношерстная толпа, не позволяя Горбачеву уйти в перерывах из-за стола Президиума Съезда, заваливала его горами жалоб и обращений своих избирателей, окружала в любую удобную минуту в кулуарах, пытаясь довести до него свои предложения. Допускаю, что во время Съезда не позволяла еще Генеральному Секретарю ЦК КПСС ситуация опереться на эту новую силу (по слухам уже в первый день Съезда в Политбюро обсуждалось предложение о разгоне «этого балагана»). Но что мешало ему, с его умением плести интригу, в очередной раз «переиграть» свою «номенклатуру» и привести в исполнительные органы Советской власти новое, прорвавшееся к нему на помощь, пополнение хотя бы до конца 1989 года? Полагаю, он просто не видел себя лидером в этой новой общественной силе и вынужден был опереться на старый консервативный костяк номенклатуры. Отвергнутой же в лучших намерениях части народных избранников ничего не оставалось, как искать новых лидеров и действовать на свой страх и риск. Ведь именно действия, а не разговоров ждали от них сограждане, доверившие весной 1989 года мандаты на власть. Часть их сосредоточилась на черновой работе по реформированию законодательства в Комитетах и Комиссиях Верховного Совета СССР, а часть, образно говоря, вернулась в народ за мобилизацией новых сил для борьбы за реальную власть. Выборы в республиканские Верховные Советы союзных республик проходили уже под флагом борьбы с Горбачевым, который все более приобретал репутацию тормоза им же начатых преобразований. Следует отметить, что многие отмечают качественно иной характер независимой части депутатского корпуса избранного на выборах 1990 года по сравнению с независимыми же Народными депутатами СССР. Если в 1989 г. в бой пошли и прорвались в основном идеалисты, то в 1990 году, поверив в возможность победы, в борьбу за власть включилось много прагматиков из второго эшелона партийной номенклатуры и хозяйственников, имевших опыт работы с, так называемой, «теневой экономикой». Показательна реплика, которой встретил меня, шедшего на 1-й Съезд Народных депутатов СССР с намерением поздравить коллег, на лестнице в Георгиевский зал Кремля один из активных депутатов – членов нового, как нам тогда казалось, демократического пополнения: «Мы пришли и скоро Вас разгоним». Не придал этому откровению сразу большого значения, подумав про себя, что эта горячность скоро неизбежно сменится ответственностью за судьбу страны. Однако, как показали последующие события, во власть пришли люди внутренне готовые к любым методам борьбы за полную власть и, что не менее важно, прагматично не упускающие случая позаботится о личном интересе (речь, естественно, идет об основной массе народных избранников поскольку и среди них встречались исключения). Показателен эпизод, когда в мае 1996 года на встрече с журналистами г. Мурманска я парировал стандартное обвинение: «все вы (депутаты) устроились в Москве» фразой, - но я вот перед вами. Разве я живу в Москве? И, когда несколько озадаченные собеседники попытались выкрутиться: «Ну Вы, Александр Митрофанович, исключение», сам перешел в наступление, - давайте считать. Каково же было их удивление, когда перебрав имена всех 6 Народных депутатов СССР из Мурманской области выяснили, что ни один из них после уничтожения СССР не «осел» в Москве. А вот все 6 избранных в 90-м российских депутатов после 93 года не вернулись в делегировавшую их область. С учетом сказанного нет, нет, да и приходит в голову мысль, - не открыл ли я сам, своим самовыдвижением на 1-м Съезде, «ящик пандоры». Ведь моя судьба наглядно показала приспособленцам всех мастей - даже за такое уже не сажают… Да, это был уже качественно иной депутатский корпус. Вероятно, смешно, тем более с современных позиций, выглядит мой отказ в 1990 году от предложения перейти на работу в постоянный штат Комиссии Верховного Совета СССР, сулившего и выделение квартиры в Москве и примерно полуторное повышение оклада. Мы же на семейном совете решили, чтобы не срывать ребят из школы, а жену с работы, потерпеть командировочный образ жизни (семья у меня все время оставалась в Апатитах). Для меня же лично определяющим было сохранение независимости, как депутата. Ведь в случае перехода в штат Верховного Совета я попал бы в административное подчинение к его руководству...

Жизнь каждого из нас состоит из череды поступков, больших и маленьких, хороших и плохих, справедливых и таких, за которые до конца своих дней стыдно перед самим собой, даже если окружающие об этом и не догадываются. В наших словах окружающие, как правило, улавливают то, что хотят услышать. Мы и сами, порой, не в состоянии адекватно выразить словами мир своих мыслей и эмоций. Но поступки оставляют жизненный след каждого человека, который, слагаясь с делами других, создает будущее. А еще можно со временем оглянуться назад с высоты нового знания и приобретенного жизнен-ного опыта и еще раз оценить собственную жизнь. Оценивая с таких позиций свой путь Народного депутата, могу сказать, что не вижу решений, которые принципиально противоречили бы программе на выборах 1989 года. Часть из ее положений формально даже реализована. Но стало ли наше государство более правовым после введения суда присяжных или учреждения Конституционного Суда, если последний выносит решение о допустимости в отдельных случаях лишения граждан конституционного права на выбор рассмотрения их уголовных дел судом присяжных? И все это потому, что вердикт присяжных раз за разом не устраивает действующую власть!

Так что, волей не волей, приходится признать – не наличие формальных институтов власти определяет уровень нашей жизни, а человеческие качества людей нас окружающих – и во власти и в жизни. И приходится признать, что показатели и первых и вторых существенно хуже, чем в приснопамятные советские времена. Падение нравственного уровня носителя власти обусловлено сменой ключевой установки мотивации его поведения на рыночный принцип «за все надо платить». Соответственно, если у тебя пустой кошелек, то для чиновника ты уже, как человек второго сорта, мало интересен… Об остальных же согражданах неустанно заботится развращающее телевидение и последовательно деградирующее образование, которыми уже выращено первое поколение «новых россиян». Пока противостоять всему этому мы, сторонники старых традиций и культуры, прямо признаемся, не смогли и беспомощно наблюдаем, как группа людей, все достоинство которых выражается лишь в обладании регалиями власти, в очередной раз пытается изломать судьбу России под собственное понимание добра и зла. Есть ли в этом личная вина? Да, признаю, есть! Ибо в 1989 году волей граждан СССР был наделен 1/2250 долей высшей власти и не смог передать ее законному преемнику. Одна часть сознания услужливо успокаивает, - ты на всех этапах распоряжался своей частицей власти в интересах избирателей, остался с ними в самые трудные времена лихолетья и продолжаешь пытаться помочь. Другая часть упрекает, все ли возможности сопротивления узурпации власти ты использовал и быть может не нашел верные слова для убеждения своих коллег?… Да, наверняка, сделано далеко не все. С высоты нынешнего жизненного опыта и знания видны и, так сказать, развилки в прошлом, на которых, вероятно, более оптимальным был бы выбор другого пути.

Некоторые, как, например, упущенная возможность вступления в борьбу за пост Президента России в 1991 году, могли всерьез повлиять на судьбу и СССР и всех его граждан. Другие касаются личной судьбы. Все это в прошлом, в которое не вернуться. Но двух моментов не могу не коснуться, поскольку в известной мере испытываю за них чувство вины.

Первый касается невольно обманутых надежд сотен граждан со всех концов СССР, которые ухватились, как утопающий за соломинку за мое самовыдвижение на 1-м Съезде. В считанные дни после него хлынул поток жалоб о произволе органов власти и правопорядка со всех концов необъятной страны. При всем желании, даже бросив всю остальную работу, не мог я хотя бы прочесть и ответить на многие сотни писем, часть из которых представляла собой объемные уголовные дела, по которым, чтобы разобраться и попытаться найти аргументы в пользу обратившегося за помощью, впору было начинать собственное расследование. Так обратная сторона внезапной всесоюзной известности обратилась обманом последней надежды многих обиженных соотечественников и будет сопровождать укором совести до конца дней.

Чувство вины перед поверившими в меня людьми оставляет и ошибка в выборе приоритетов после 1991 года, когда я, в условиях ограничения возможностей для общественной работы, упустил связи с комитетами содействия народному депутату в которые преобразовались инициативные группы поддержки граждан во время избирательной кампании 1989 года. Часть их актива к этому времени была избрана в депутатский корпус регионального, городского и местного уровней, а сами комитеты объединились в ассоциацию на конференции в г. Кингисепе в сентябре 1990 г. Что и говорить, была упущена возможность сохранить эту структуру и развить ее в надпартийную не идеологизированную организацию граждан по решению общих проблем - организацию, которой так не хватало в последующей работе. И общие проблемы выживания в этот трудный период не могут служить оправданием потери чисто человеческих связей со многими хорошими людьми.

Остается констатировать, что все вернулось, можно сказать, на круги своя, если сравнивать с состоянием общества доперестроечного образца начала 1985 года. Впрочем нет. Это касается лишь политической жизни. Партийная (была КПСС, теперь Единой России, какая разница), номенклатура вновь сомкнула свои ряды и в этой сфере, действительно, от нас снова ничего не зависит. Весь итог перестройки Горбачева плавно перешедшей в реформы Ельцина – Путина свелся к экономической реформе по замене собственника. Раньше мы с полным правом могли петь «все вокруг народное, все вокруг мое…», а теперь на каждом шагу натыкаемся на заборы частных владений «олигархов». И самым ощутимым различием для тех, кто еще помнит те времена, является наглядное сравнение наших забот. В проблемном для нашей экономики 1990 большинство сограждан рыскали за дефицитом готовые тащить его мешками (кошельки позволяли), про запас, в свои норы–квартиры. В объявленном верхом 17-летних усилий новой власти 2007 они же выворачивают карманы в тщетной надежде наскрести на кусочек манящих с прилавков лакомств для несмышленого еще своего малыша. Ему ведь не объяснишь, что надо сначала ублажить растущие аппетиты «дяди Чубайса» (впрочем, другие не лучше) иначе вмиг вытряхнут под умные разговоры о свободе рынка из квартиры на улицу… Так вот те переполненные кошельки конца 80-х и были, уважаемый читатель, нашими дивидентами (по-современному) от ничейной, как нас убеждали, а на самом деле все же общенародной, собственности. Той самой, обманом отняв которую, и сколотили свои состояния нынешние олигархи (большие и поменьше). Нам же оставили в собственности лишь то, что отнять уже нельзя – способность работать. Только вот товар этот нынче не в цене…

P.S.    Фотографии - из личного архива Оболенского Александра Митрофановича