На главную
СВОБОДА! СПРАВЕДЛИВОСТЬ! СОЛИДАРНОСТЬ!
Основой этой статьи послужила некоторая полемика в интернете. Сначала в журнале Политическая концептология (№3, 2018г.) вышла статья А.И.Ермолаева и Э.И.Колчинского «Разгромный август 1848 года: как власть боролась с биологией» [1]. Затем А.И.Ермолаев на своей страничке ВКонтакте дал саморецензию на нее [2]. Потом завязалась полемика, в которой и я поучаствовал. В процессе полемики было высказано несколько утверждений относительно марксизма и сталинизма, которые потребовали более развернутого ответа. Таких утверждений было четыре:
1. Сталин – лжеученый Мои ответы в этой полемике и составляют текст данной статьи. Начнем, пожалуй, с конца. 4. Маркс не был философомПочему же не был? Да, конечно, он не оставил систематического описания своей философии. Связная система категорий у него описана только в рамках политэкономии, в Капитале. Остальные его философские взгляды разбросаны по разным работам, и для того, чтобы составить их связное описание приходится перелопачивать эти работы. Впрочем, если он сам этого не сделал, то позднее это проделало огромное количество советских философов, так что если набрать в строке поиска философия марксизма или философия Маркса, то выпадет огромное количество материала, ознакомившись с которым, можно получить представление о философии марксизма. Вообще, гении – это не те, кто пишет диссертации. Гении – это те, о ком пишут диссертации. Эти советские философы противоречат друг другу, описывая философию Маркса? Ну и что – для философии это не криминал. Кто сказал, что философия должна представлять собой законченную непротиворечивую систему? Марксизм – не догма, а руководство к действию.
Если определять – что же такое философия марксизма, то можно дать два определения: 1) революционный гуманизм, "Rheinische Zeitung", которая не признает даже теоретической реальности за коммунистическими идеями в их теперешней форме, а, следовательно, еще менее может желать их практического осуществления или же хотя бы считать его возможным, — "Rheinische Zeitung" подвергнет эти идеи основательной критике" [3]. "Мы твердо убеждены, что по-настоящему опасны не практические опыты, а теоретическое обоснование коммунистических идей; ведь на практические опыты, если они будут массовыми, могут ответить пушками, как только они станут опасными; идеи же, которые овладевают нашей мыслью, и к которым разум приковывает нашу совесть, подчиняют себе наши убеждения — это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им..." . [4]. Исходным пунктом философии Маркса были идеи Французской революции, лозунг Свобода, Равенство, Братство. Именно эти идеи Маркс пытался реализовать практически. Он на практике был включен в радикально-либеральное политическое течение. И именно практическое участие в политике привело его к пониманию, что либералы принципиально неспособны реализовать идеи Великой Французской революции. Тогда начались поиски – кто же, если не либералы? Одновременно Маркс эволюционировал как философ и перешел от младогегельянства к материализму. Общая схема развития философии, приводящая к материализму, рисуется в «Святом семействе» [5]. Таким образом можно говорить, что Маркс сформулировал философию объективного материализма, ранее невнятно продвигавшуюся различными философами, а конкретно формулировка исторического материализма полностью принадлежит Марксу. Это существенный вклад в развитие философии, так что говорить, что Маркс не философ – несколько несерьезно. 3. Теория Маркса – шарлатанство и мракобесие
Вообще наследие Маркса довольно объемно и несколько противоречиво. Я бы прежде всего выделил эти пункты: Первые два пункта – чистая философия. К ней определения «шарлатанство и мракобесие» принципиально неприменимы. Ну или применимы, как и к любой другой философии, например, философии Гегеля. Философия Гегеля – чистое шарлатанство. К тому же Гегель отождествляет Мировой Дух с Мировым Разумом, что, на мой взгляд, ошибочно и вредно, то есть является мракобесием. Как утверждают герметики, ментальный слой Бытия (т.е. Разум) не является высшим, хотя и является более высшим по отношению к Душе. Сверху от ментального слоя имеются еще три более тонких слоя Бытия, которые, собственно, и сливаются с Абсолютом. То есть философия Гегеля элементарно вредна, поскольку вносит существенные искажения в наше осознание Вселенной. Впрочем, вернемся к Марксу – к двум первых пунктам определения «шарлатанство и мракобесие» неприменимы, как и к любой другой философии. Ну а к третьему пункту такие определения хотя и допустимы, однако это надлежит доказывать, а не утверждать голословно. В XIX столетии было три разных попытки построить общую теорию социологии: Маркс, Конт и Вебер. Эти подходы дают принципиально различные концепции социологии, но в общем, все они сохранились до сегодняшнего дня, дав начало конкурирующим и противоречащим между собой социологическим традициям. В любом случае, поскольку Истмат есть макросоциологическая концепция, к нему применимы общенаучные инструменты проверки истинности. В науке эта проверка обычно осуществляется путем разработки прогнозов и последующей проверки их сбываемости. Карл Поппер выдвинул марксизму обвинение в глобальной научной фальсификации. Он утверждал, что хотя множество прогнозов марксизма сбылись, они сбылись не в результате действия объективных законов истории, а в результате субъективных усилий людей, заинтересованных в получении таких именно результатов. То есть имеет место подгонка экспериментального материала под нужный экспериментатору результат. Однако есть по крайней мере два сбывшихся прогноза, для которых это обвинение Поппера заведомо неверно [6]. Впрочем надо отметить, что марксисты обычно нападки Поппера игнорируют (возникает даже впечатление, что даже не понимают смысла этих обвинений), также как не очень интересуются проблемой сбываемости прогнозов марксизма. Они в массе наивно полагают, что Октябрьская революция есть реализация прогнозов Маркса, тогда как эта революция полностью марксизму противоречит, а споры о том – был ли в СССР построен социализм? – не утихают до сих пор. Я попытался подвести некоторые итоги сбываемости марксистских прогнозов [7]. Там я анализирую порядка 15 прогнозов, примерно половина из них сбылись, причем некоторые – очень нетривиально. Таким образом говорить, что марксизм шарлатанство – неправомерно. Требуются доработки теории? Безусловно – впрочем, об этом еще Э.Бернштейн говорил, но его обозвали ревизионистом. Мой вариант корректировки марксизма изложен тут [8]. 2. Сталинизм – не марксизмВ принципе, когда-то давно я тоже так думал. Эта идея родилась внутри КПСС, когда они осудили культ личности и пытались как-то от него отмежеваться. Я даже полагал и долгое время доказывал, что и ленинизм не является марксизмом. По той простой причине, что ленинизм не является историческим материализмом, а представляет собой идеалистическую реакцию внутри марксизма. Но вот тут есть электронная рассылка экономперсоналистов, где присутствуют и дискутируют представители самых разных течений отечественного марксизма. И я там как-то схлестнулся с неким т.Нигмати, который является сталинистом. И он мне вполне аргументированно доказал, что политика Ленина, и даже его план Октябрьской революции при некоторых условиях вполне марксизму соответствуют. Также как то, что идея построения социализма в одной отдельно взятой стране вполне вытекает из взглядов Ленина. То есть сталинизм является развитием ленинизма. Тут все дело в противоречивости взглядов самих Маркса-Энгельса, которое обычно списывают на диалектичность их мышления. Но диалектичность мышления тут на самом деле не главное. Маркс выдвинул принцип исторического материализма. То есть для того, чтобы произошла революция, базис должен достигнуть некоторой ступени развития. Но какой именно? В 1848 году революция проиграла. Очевидно, надо сделать вывод, что базис был развит недостаточно. И в 1870 году революция также проиграла. То есть получается, что в 1848 году тем более надо было не революцию делать, а ждать развития базиса. Но вот этого – ждать – ни Маркс, ни Энгельс не желали. То есть они не желали признавать ими же выдвинутый принцип исторического материализма. Вот известное письмо Энгельса Вейдемейеру: «Мне думается, что в одно прекрасное утро наша партия вследствие беспомощности и вялости всех остальных партий вынуждена будет стать у власти, чтобы, в конце концов, проводить все же такие вещи, которые отвечают непосредственно не нашим интересам, а интересам общереволюционным и специфически мелкобуржуазным; в таком случае под давлением пролетарских масс, связанные своими собственными, в известной мере ложно истолкованными и выдвинутыми в порыве партийной борьбы печатными заявлениями и планами, мы будем вынуждены производить коммунистические опыты и делать скачки, о которых мы сами отлично знаем, насколько они несвоевременны. При этом мы потеряем головы, — надо надеяться, только в физическом смысле, — наступит реакция и, прежде чем мир будет в состоянии дать историческую оценку подобным событиям, нас станут считать не только чудовищами, на что нам было бы наплевать, но и дураками, что уже гораздо хуже. Трудно представить себе другую перспективу. В такой отсталой стране, как Германия, в которой имеется передовая партия и которая втянута в передовую революцию вместе с такой передовой страной, как Франция, — при первом же серьезном конфликте, как только будет угрожать действительная опасность, наступит черед для этой передовой партии действовать, а это было бы, во всяком случае, преждевременным» [9]. Вот блестящий прогноз с позиции исторического материализма, применимый и к Германии, и, например, к Октябрьской революции – замените только Францию на Европу, а Германию на Россию. В нашей стране, во всяком случае, этот прогноз блестяще реализовался – большевиков считают дураками и чудовищами. Но цитата оборвана, а вот ее непосредственное продолжение: «Однако все это не важно, и самое лучшее, что можно сделать, – это уже заранее подготовить в нашей партийной литературе историческое оправдание нашей партии на тот случай, если это действительно произойдет» [10]. То есть все принципы исторического материализма, по мнению Энгельса, не важны, а надо просто придумать оправдание Октябрьской революции и последующей кровавейшей Гражданской войне с более чем десятимиллионными жертвами. Вот эта противоречивость взглядов Маркса-Энгельса приводит к тому, что имеются многочисленные варианты марксизма, каждый из которых, тем не менее, выводится из тех или иных высказываний Маркса-Энгельса. Это приводит к раздробленности левого движения, невозможности объединиться и выработать консолидированную позицию. По отношению к вопросу существования в СССР социализма эти различные позиции группируются в три противоречащих друг другу позиции [11], каждая из которых утверждает, что именно она является истинным марксизмом. Сталинизм тут не исключение. Но на самом деле водораздел проходит не между сталинизмом и ленинизмом. Если подходить с общенаучных позиций проверки сбываемости прогнозов, то в марксизме имеется классический случай конкуренции двух прогнозов – Бернштейна и Ленина. Бернштейн утверждал, что даже после пролетарской революции невозможно будет отменить рыночную экономику, а власть лучше брать не вооруженным путем, а на выборах. В споре с ним Ленин выдвинул теорию империализма. Позднее на основе этой теории была принята Вторая программа РКП(б). Фактически любое течение, которое признает ленинскую теорию империализма, является вариантом марксизма-ленинизма – сталинизм в том числе. Однако фокус в том, что развитие истории полностью подтвердило взгляды Бернштейна, а не Ленина. Сталинизм, таким образом, является вариантом ошибочного марксизма. Что же до попыток Ленина построить коммунизм (хотя бы его первую фазу), то они изначально были обречены на провал [12]. 1. Сталин - лжеученыйВряд-ли правильно оценивать Сталина с таких позиций. Разве что манера большевистских руководителей вмешиваться в научное творчество дает основания для такой оценки. Дело в том, что в марксизме действует ошибочная эпистемология, принципиально отличающаяся от принятой, например, в физике [13, 14, 15]. А захватив власть, большевики начали навязывать эту ошибочную эпистемологию другим ученым, попутно решая задачу контроля за учеными. То есть Сталин тут не столько ученый, сколько инженер. Он не столько открывает новые законы истории, сколько в прикладных целях применяет уже ранее кем-то другим открытые законы, пусть и ошибочные законы. То есть Сталина правильнее называть не лжеученым, а лжеинженером. Хотя, несмотря на ложность социологической теории применяемой Сталиным, ему удалось построить работоспособное государство. Вероятно, надо даже сформулировать так – построить бесклассовое общество в тех условиях, что имелись в нашей стране в начале ХХ века, было невозможно. А потому, если бы Сталин на самом деле стремился реализовать марксизм в полном объеме, то его деятельность потерпела бы крах. Но Сталин не мудрствуя лукаво просто стремился к личной власти, а для этого ему было нужно работоспособное государство, которое было бы опорой этой власти. В результате именно то, что он отказался от идеалов социальной справедливости и строил классово-антагонистическое общество (со специфическими классовыми антагонизмами) – именно это и позволило Сталину построить дееспособное государство. ПослесловиеЭти заметки в очередной раз наталкивают меня на мысль, что с переходом к бесклассовому обществу в марксизме не все благополучно. Ведь достаточно очевидно, что в начале ХХ века в России были большие проблемы с таким переходом – если уж Ленин про Октябрьский переворот говорил, что этот переворот доводит до конца буржуазную революцию. Но это бы полбеды, с этим-то мало кто спорит. А вот возьмем конец 70-х годов. Даже в Программе КПСС было записано, что идет непосредственное построение коммунизма. То есть базис, с которого можно начинать переход к коммунизму, уже был построен? Или хотя бы до этого было недалеко. Но начался не переход к коммунизму, а Перестройка и так называемая «реставрация капитализма». Таким образом приходится сделать вывод, что необходимый уровень экономического базиса не дает однозначной гарантии перехода к коммунизму. Вопрос более сложен. Вспомним исходные условия создания марксизма как концепции. Маркс изначально был не коммунистом, а буржуазным радикалом, стремившимся осуществить идеалы Великой Французской революции – Свобода, Равенство, Братство. Однако именно практическое участие в радикальной политике привело его к мысли, что либералы принципиально неспособны осуществить эти идеалы. Тогда начались поиски другого политического субъекта, кто мог бы это сделать. В процессе этих поисков Маркс-Энгельс разработали концепцию исторического материализма и пришли к мысли, что именно пролетариат способен совершить революцию и устранить эксплуатацию человека человеком. Однако созданная ими социологическая концепция перехода к коммунизму оказалась ошибочной. В Европе (или США) пролетарская революция не произошла, а в России, с одной стороны, ситуация не соответствовала марксизму, а, с другой, хотя нечто, напоминающее пролетарскую революцию и произошло, но результат оказался совсем не тот, на который рассчитывали. О том, что анализ капиталистической экономики, проведенный в «Капитале», и сделанные на этой основе выводы неприменимы к России, Маркс писал в письме Засулич: «Следовательно, «историческая неизбежность» этого процесса точно ограничена странами Западной Европы» [16]. Но работоспособная теория должна описывать не только Западную Европу, а любое общество. А потому – как бы реальность Советского Союза ни выламывалась из марксизма, эта реальность является эмпирическим фактом, то есть на ее основе также надлежит сделать какие-то выводы. Опыт же Советского Союза показывает, что даже уровень экономики и уровень жизни советских граждан, достигнутые к концу 70-х годов ХХ века не ведут к коммунизму, и это даже несмотря на официальную коммунистическую идеологию, принятую в СССР, а напротив – привели к «реставрации капитализма». При этом властная элита СССР, создавшая себе многочисленные спецраспределители и получавшая товары по таким низким ценам, что практически уже жила при коммунизме, во всяком случае уровень ее жизни не слишком от коммунизма отличался, тем не менее направила страну не по пути дальнейшего продвижения к коммунизму, а, как уже говорилось, по пути «реставрации капитализма». Конечно, уровень развития базиса, соответствующий коммунизму, пока еще не достигнут. Однако несомненно – сегодня мы гораздо ближе к этому уровню, чем в 1914 году. Из трудовой теории стоимости, разработанной Марксом, вполне можно сформулировать критерий, когда этот уровень будет достигнут. Это уровень полной роботизированности производства. Добавленную стоимость может создавать только человек. Робот не создает новой стоимости, а лишь переносит на товар часть своей стоимости. В результате, если в производстве полностью заменить человека на робота, то стоимость товаров перестает расти и стремится к нулю. Вероятно, это и ознаменует конец товарной (рыночной) экономики. Достигнутый нами сегодня уровень экономического развития позволяет говорить о таком сценарии, как о вполне реальном. Но вот вопрос – будет ли это означать автоматический переход к коммунизму? Опыт развала Советского Союза, пережитый нами, заставляет сомневаться в автоматичности данного процесса. Вполне можно ожидать, что даже когда экономической необходимости в эксплуатации уже не будет, сама эксплуатация как явление сохранится, что блокирует переход к коммунизму.
И вот тут стоит вспомнить об ограничениях, которым Маркс-Энгельс подвергли свою теорию, о чем я уже писал в статье «Марксизм и Украина»
[17]. Общее развитие философии к материализму Маркс кратко описывает в «Святом семействе»
[18]. Дальнейшее развитие исторический материализм получает в «Немецкой идеологии»
[19]. По-Марксу, история определяется производством жизни, но сам этот причинный фактор двоякого рода: В XIX столетии, на фоне взлета цивилизации, казалось, что проблем во второй группе факторов быть не может. Развитие цивилизации побеждает голод, развитие медицины побеждает болезни, и так далее – человек вырывается из-под власти естественного отбора и начинает сознательно формировать историю. Однако сегодня совершенно ясно, что это не так. Развитие цивилизации совершенно не снимает проблем в производстве жизни – достаточно посмотреть хотя бы на депопуляцию современной Европы. А потому теория, основанная на анализе конфликтов только первого рода и полностью абстрагирующаяся от конфликтов второго рода – не является полноценной. Более того, конфликты второго рода вытекают из биологической природы человека, то есть более консервативны, более устойчивы. А потому стоит ожидать, что в условиях, когда экономическое развитие достигло уже такого уровня, что конфликты первого рода, классовые конфликты исчерпывают себя, стоит ожидать, что даже в таких условиях конфликты второго рода, биосоциальные конфликты, могут сохраняться, что, безусловно, ставит препятствие развитию коммунизма. История СССР показывает, что наряду с классовыми конфликтами имелись конфликты, порождаемые производством человека, развитием семьи, т.е. биосоциальные конфликты. Они переплетались с классовыми конфликтами, модулировали их развитие. Так выделение советской элиты в особый социальный слой заметил еще Троцкий. Вот, что он писал еще в 1923 году: «Нет сомнения, что председатели губисполкомов или комиссары дивизий представляют собой известный общественный советский тип, в значительной мере даже независимо от того, из какой среды вышел каждый отдельный предгубисполкома или комиссар дивизии. За эти шесть лет создались довольно устойчивые группировки советской общественности» [20]. Но Троцкий отказывался признавать этот социальный слой за класс по той причине, что он в то время еще не принял наследственного характера. Наследственный характер советской номенклатуры определился уже позднее – в шестидесятые и семидесятые годы. И если первое поколение номенклатуры пробивалось в силу собственных способностей, то наследственный характер резко снижает качество управления. Таким образом, если основой выделения классов (основой конфликтов первого рода) является характер собственности, то сам процесс возникновения эксплуататорского класса, процесс оформления элитарного слоя в класс – это биосоциальный процесс, т.е. процесс, в котором важную роль играют как конфликты первого, так и второго рода. Более того, по мере продвижения к коммунизму, повышения материально-технической базы цивилизации конфликты первого рода должны иметь тенденцию к ослаблению – если в производстве средств к жизни нет особых проблем, если богатство всего общества таково, что не составляет большой проблемы обеспечить жизненными средствами всех членов общества, то значительно снижается мотив отбирать собственность у окружающих, подгребая ее под себя. Сохраняется разве что мотив захвата роскошного потребления, т.е. потребления, к которому невозможно обеспечить равный доступ всех без исключения членов общества. Но роскошное потребление – это не столько собственность, сколько престиж, власть, статус. Таким образом можно ожидать, что когда классовые мотивы выделения элитарного социального слоя утратят значимость, на первый план выйдут вопросы власти, ее захвата и удержания. И именно это станет главной причиной, препятствующей возникновению общества социальной справедливости. Впрочем, надо отметить, что в марксизме традиционно, еще с подачи самих Маркса-Энгельса, рассматривались только конфликты первого рода, т.е. конфликты классовые. Идея, что после исчерпания классовых конфликтов конфликты как таковые не исчезнут (остановить развитие невозможно), а просто изменят свой характер и превратятся в неклассовые конфликты, с трудом находит признание. Хотя вопрос неклассовых конфликтов позднего социализма, к примеру, уже долгие годы разрабатывает В.А.Архангельский [21]. В любом случае эта проблема заслуживает подробного рассмотрения.
Литература и примечания
|
