В ноябре 2014 года опубликован очередной, пятый по счету Оценочный доклад (Assessment Report) действующей при ООН авторитетной Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), подтвердивший, в том числе на основе полученных сотнями исследователей из многих стран новейших данных, решающую роль антропогенного фактора в наблюдаемом за последние десятилетия глобальном потеплении.

Регистрируемое учеными повышение интенсивности парникового эффекта по сравнению с доиндустриальной эпохой – прямое следствие качественно нового уровня хозяйственной деятельности человека. В результате антропогенная эмиссия парниковых газов (ПГ) достигла беспрецедентных масштабов. С 1750 по 2011 год совокупный объем антропогенной эмиссии СО₂в атмосферу достиг 2040 (± 310) млрд. т. Из этого объема примерно 40% (880 млрд. т) осталось в атмосфере, остальное поглощено мировым океаном и на суще (растения, почвы). Половина этого роста антропогенной эмиссии пришлась на последние 40 лет ¹ .

С увеличением объема выбросов растет их радиационное воздействие. Доказано, что при нынешних темпах эмиссии ПГ – если не будут предприняты скоординированные международные усилия для их сокращения – средняя температура на земной поверхности к концу XXI века может повыситься на 3,7-4,8ºС по сравнению с уровнем 1850-1900 гг., а с учетом неопределенности природных климатических изменений и на бòльшую величину ². Это грозит и природным системам планеты, и человечеству самыми тяжелыми последствиями – все более частыми и масштабными стихийными бедствиями, распространением голода, войнами за территории и доступ к ресурсам, угрозой самому существованию человечества.

Почему это произошло? Мир, считают эксперты ООН, «слишком увлекся развитием в высшей степени углеродоинтенсивной инфраструктуры». Правильнее было бы сказать: мир увлекла на этот путь стихия рыночных сил, подкрепленная экономическим и политическим доминированием главных промышленных держав. Авторы доклада об экономических аспектах изменения климата, опубликованного в Англии в 2006 году («Доклад Стерна»), вынуждены были констатировать: глобальное изменение климата – «это крупнейший и самый масштабный провал рынка, какой когда-либо видели» (it is the greatest and widest-market failure ever seen) ³.

Выводы последнего доклада МГЭИК – еще один тревожный сигнал, обязывающий политиков ускорить выработку, согласование и принятие всеобъемлющего и обязывающего международного соглашения по климату взамен Киотского протокола (1997), первый срок действия которого истек в декабре 2012 года. Предполагалось, что новое соглашение будет принято на Копенгагенской конференции ООН по климату в 2009 году, но она не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Переговоры натолкнулись на серьезные трудности как внутреннего, так и внешнего порядка. На последующих встречах по линии Рамочной конвенции ООН по климату удалось договориться о продлении действия Киотского протокола до 2020 года, но это паллиатив, так как сфера его действия и эффективность весьма ограничены. Новое обязывающее глобальное соглашение должно быть принято на конференции в Париже, намеченной на декабрь 2015 года.

Но еще предстоит согласовать конкретные обязательства стран. В правоконсервативных кругах у соглашения об ограничении выбросов ПГ немало противников, которые пытаются повлиять на общественное мнение, чтобы создать негативный фон для переговоров. На протяжении многих лет они стремятся оспорить выводы МГЭИК и дискредитировать ее деятельность. И тем самым воспрепятствовать принятию нового, всеобъемлющего соглашения. Кто и почему против? Вопрос не праздный и заслуживает внимания.

Постоянным оппонентом МГЭИК стала базирующаяся в США организация под названием Неправительственная международная группа экспертов по изменению климата (далее НГИК). В самом названии содержался вызов – претензия на альтернативу МГЭИК. Последнюю третируют как скорее политическую, чем научную организацию, так как она зависит, мол, от правительств и действует в их интересах. Утверждение нелепое хотя бы потому, что ни США при президенте Джордже Буше-младшем, отозвавшем американскую подпись под Киотским протоколом, ни Китай, Россия, да и многие другие государства первоначально вовсе не стремились включаться в борьбу с глобальным потеплением.

На публикацию Четвертого оценочного доклада МГЭИК (2007) основатель и руководитель НГИК Фред Зингер ответил своего рода манифестом под названием «Природа, а не деятельность человека, управляет климатом» (Nature, Not Human Activity, Rules the Climate). Одновременно НГИК стала готовить развернутый ответный доклад (“Climate Change Reconsidered”), который был опубликован в июне 2009 года, т.е. за несколько месяцев до Копенгагенской конференции с явной целью повлиять на ее исход.

Доклад НГИК был представлен и разрекламирован как «самая полная критика позиции МГЭИК». Если, говорилось в предисловии, МГЭИК считает, что рост средней температуры с середины ХХ века « весьма вероятно» вызван ростом концентрации ПГ в атмосфере, то НГИК делает противоположный вывод: «весьма вероятно, что доминирующей причиной изменения климата являются естественные причины». Это утверждение сопровождалось оговоркой: «Мы не говорим, что антропогенные парниковые газы не могут вызывать некоторого потепления или не вызывали его в прошлом. Наш вывод: они не играют существенной роли»⁴.

Спустя два года (в августе 2011) НГИК опубликовала «промежуточный доклад» - обзор работ близких ей по взглядам авторов, появившихся после 2009 года, а затем, уже в предвидении Пятого доклада МГЭИК, - два новых объемистых доклада: “Climate Change Reconsidered II: Physical Science” (17 сентября 2013 года) и “Climate Change Reconsidered II: Biological Impacts” (31 марта 2014 года). Оба названных доклада имели ту же цель, что и доклад 2009 года – дискредитацию выводов готовившихся к публикации отчетов трех Рабочих групп МГЭИК и полной сводной версии Пятого доклада.

Основной метод все тот же: обзор и обобщенное изложение частных мнений противников концепции глобального потепления, конструирование на их основе собственных предвзятых выводов, сопровождаемое надуманными обвинениями в адрес МГЭИК, которая будто бы игнорирует роль естественных факторов и сосредоточивает внимание исключительно на антропогенных факторах, допуская возможность «управления климатом». В действительности ученые МГЭИК вовсе не отрицают природной изменчивости климата, рассматривая антропогенный фактор как новое явление и существенную причину нарушения сложившегося ранее в природе климатического и вообще биосферного равновесия, а предлагаемые меры адаптации и смягчения – как управление общественными процессами, которое позволило бы снять избыточную антропогенную нагрузку на внешнюю природную среду.

Противники МГЭИК пытаются обосновать свою «альтернативную» концепцию ссылками на природные циклы потеплений и похолоданий в прошлом. Но это циклы длительностью в сотни, тысячи и десятки тысяч лет. Что несопоставимо с периодом в несколько десятилетий, о котором идет речь сегодня. Не надо быть специалистом в области климатологии, чтобы понять: аналогия с прошлыми эпохами неуместна. Настаивание на ней свидетельствует о пренебрежении системным подходом, о стремлении внушить другим свои предвзятые взгляды, продиктованные отнюдь не научными интересами.

Патроны НГИК и не скрывают действительную причину неприятия выводов МГЭИК: для них неприемлема мысль о необходимости бòльшей роли правительств, естественно вытекающая из признания антропогенного фактора в изменении климата (“we are not biased toward the assumption that greater government activity is necessary ”). Действительный смысл отрицания антропогенного фактора – забота о свободе рынка и частного предпринимательства, об интересах тех корпораций, которые являются одними из главных виновников недопустимого увеличения эмиссии ПГ. Если все дело в природных процессах, то и предпринимать ничего не надо.

Эту сторону дела высветил скандал, который разразился в США в феврале 2012 года, когда там в распоряжение печати попали внутренние документы Хартлендского института (Heartland Institute) – консервативной американской организации, которая взяла на себя публикацию докладов НГИК и, как оказалось, финансировала ее. Хартлендский институт не раскрывает своих финансовых источников, но известно, что в числе его спонсоров - ряд американских фондов консервативной политической направленности, а также крупные корпорации в таких отраслях, как нефтегазовая индустрия, автостроение, табачная индустрия, фармацевтика и др.

Из опубликованных документов стало известно, что Хартлендский институт выплачивал большие суммы денег так называемым «климатическим скептикам» и оказывал финансовую поддержку соответствующим исследовательским проектам. Из кассы института получали деньги авторы и редакторы упомянутых выше докладов НГИК – Крэг Идсо (11600 долларов в месяц), Фред Зингер (5000 долларов в месяц плюс на текущие расходы) и другие. Стало известно также о закрытых планах института, направленных на дискредитацию наук о климате и противодействие преподаванию в школах по программам, разъясняющим концепцию глобального потепления⁵.

Кто и почему платит тем, кто готов оспаривать роль антропогенного фактора в изменении климата, стало известно еще раньше. Любопытные факты всплыли, в частности, в связи с английским телевизионным фильмом “The Great Global Warming Swindle” («Великая ложь о глобальном потеплении»), показанном по четвертому каналу ВВС 8 марта 2007 года. Показ фильма был приурочен к публикации Четвертого доклада МГЭИК по оценке климата. Фильм был пронизан одной идеей: принятый мировым научным сообществом вывод об антропогенной природе наблюдаемого ныне глобального потепления – ложь.

Фильм тогда же был публично изобличен в Англии как пропагандистский, основанный на искажении фактов, на передержках и по крайней мере одном доказанном подлоге. В адрес британского Бюро по коммуникациям (Ofcom) на него поступило 265 жалоб, в том числе 176-страничный доклад группы британских ученых с детальным разбором содержания фильма. Ofcom вынес по этим жалобам специальное определение, констатировав множество нарушений британского радиовещательного кодекса, допущенных создателями фильма⁶.

Критики фильма не ограничились указанием на искажение фактов, но и привели неопровержимые доказательства того, что его создатели были в той или иной мере связаны с угледобывающими, нефтегазовыми и энергетическими компаниями или с организациями, лоббировавшими их интересы. К обращению британских ученых был приложен список лиц, имевших отношение к созданию фильма, и сведения об этих организациях и источниках их финансирования. Вот некоторые приведенные там данные: American Council on Science and Health (ACSH) – с 1998 г. получил от Exxon Mobil 125 000 долларов; American Legislative Exchange Council (ALEC) – с 1998 г. получил от Exxon Mobil 1 127 700 долларов; Atlas Economic Research Foundation (AERF) – с 1998 г. получил от Exxon Mobil 925 000 долларов и т.д.

Это лишь небольшая часть обширной информации о связях и источниках доходов создателей фильма, которая содержалась в упомянутом докладе, размещенном в Интернете. Надо добавить, что в России Первый телевизионный канал в один из октябрьских дней 2009 года, т.е. незадолго до Копенгагенской конференции, показал российскую версию этого фильма, умолчав о скандальной его подоплеке. Остается лишь догадываться, кто профинансировал эту затею и в чьих интересах это делалось.

Копенгагенская конференция по климату началась на фоне скандала, прозванного Климатгейтом. Неизвестные хакеры вскрыли электронную переписку ученых из Центра климатических исследований Университета Восточной Англии. В переписке упоминалось якобы о нежелательности допускать публикацию исследований, отрицавших факт глобального потепления, о снижении, а не росте температуры на Земле. Как потом выяснилось, это была совершенно произвольная интерпретация частных мнений, высказанных в порядке неформальной дискуссии, да еще и на не всегда понятном для других профессиональном сленге.

Тем не менее, Конгресс США, где преобладали противники мер против глобального потепления, потребовал официального расследования. Была создана специальная комиссия, в центре внимания которой оказался один из главных героев скандала – американский профессор Майкл Манн, создатель выразительного графика температурных изменений на Земле, известного как «хоккейная клюшка». Его обвиняли в сокрытии и фальсификации климатических данных. Но эта комиссия, как и две комиссии его университета, не нашла подтверждения этих обвинений, оправдав М. Манна. В Великобритании были оправданы и другие ученые, ставшие фигурантами этого дела.

Но раздутая противниками МГЭИК и средствами массовой информации пропагандистская кампания сделала свое дело, усилив позиции «скептиков» в преддверии Копенгагенской конференции. Среди тех, кому Климатгейт оказался на-руку, был, в частности, Андрей Илларионов – бывший советник президента Путина по экономическим вопросам, а в начале 90-х «руливший» вместе с Гайдаром и Чубайсом рыночными реформами в России. После отставки в 2005 году с поста советника (его прогнозы и рекомендации оказались несостоятельными) он уехал в Америку, где устроился на работу старшим научным сотрудником «либертарианского» Института Катона (Cato Institute).

Еще будучи в должности советника российского президента, Илларионов выступил против Киотского протокола и участия в нем России. В одном из интервью он заявил, что Киотский протокол – это нечто вроде «межгосударственного Госплана», но только намного хуже, что он сродни ГУЛАГу и даже… Освенциму (!). Это «договор смерти (!), …поскольку его главной целью является удушение экономического роста и экономической активности в странах, которые примут на себя обязательства этого протокола» ⁷. Эти злобные и провокационные тирады отразили всю меру неприязни приверженца неограниченной рыночной свободы к государственному интервенционизму, подобную той, что питают к нему американские неоконсерваторы.

Но не только это. От ратификации Россией Киотского протокола зависело в тот момент его вступление в силу. Это не входило в интересы его противников. Позиция советника российского президента, ответственного к тому же за связи с «семеркой», имела тут определенное значение. Поэтому немецкая газета «Тагесшпигель» имела, по-видимому, основания выступить с прямыми обвинениями в его адрес в статье, посвященной проблеме ратификации Киотского протокола и многозначительно озаглавленной «Драгоценный климат» ⁸.

Незадолго до открытия Копенгагенской конференции 56 газет в 44 странах мира опубликовали редакционную колонку британской «Гардиан» с призывом к мировому сообществу поддержать борьбу с климатическими изменениями. От имени дотоле никому неизвестной, да и в дальнейшем никак не проявившей себя организации «Международная гражданская коалиция по вопросам изменения климата», А.Илларионов представил «ответ» на «Обращение 56», опубликованный, как он утверждал, в 14 странах. О Копенгагенской конференции там было сказано, что она преследует «ложные цели»…

Илларионов присовокупил к этому собственное заявление, в котором вновь оспаривал научную обоснованность утверждения об антропогенной природе наблюдаемого глобального потепления (упрекать в этом человечество – это, мол, «антигуманно»). Единственная правильная политика, по его словам, - это ускорение экономического роста, развитие свободной торговли, защита прав частной собственности ⁹. Он и в дальнейшем не упускал случая внедриться в серьезные дискуссии по проблемам климата. В одной из таких дискуссий он вновь апеллировал к Климатгейту, но опытный взгляд специалиста-климатолога легко обнаружил в его дилетантских комментариях массу элементарных ошибок, путаницы и даже фальсификации ¹⁰ .

Как и на Западе, в России немало тех, кто готов оспаривать антропогенный фактор глобального потепления. Первой реакцией было: если для кого-то это и угроза, то для России «шанс» на развитие, поскольку откроются возможности повышения производительности сельского хозяйства, уменьшения энергоемкости промышленного производства и жизнеобеспечения, особенно в северных и восточных районах страны ¹¹. Эти аргументы, кстати, и сейчас в ходу ¹². И еще: меры по смягчению последствий глобального потепления слишком дороги, нам они «не по карману», пусть этим занимаются другие…

Глобальное потепление объявляли PR-проектом, раскручиваемым некими «национальными и международными силами» в целях «освоения средств», выделяемых государством на борьбу с «ложными проблемами» ¹³. В планах сокращения выбросов ПГ усматривали заговор против России, направленный на то, чтобы развалить экономику страны ¹⁴. С этих позиций выступали и некоторые отечественные исследовательские центры, занимающиеся вопросами национальной энергетики и энергетической стратегии: их эксперты в свое время подвергли нападкам Климатическую доктрину Российской Федерации (подписана в декабре 2009 года тогдашним президентом Д.Медведевым), утверждая, будто она грозит России «катастрофой».

Выступления в российских средствах массовой информации с оспариванием роли антропогенного фактора в наблюдаемом глобальном потеплении продолжались и после того, как Росгидромет - на основе собственных наблюдений – подтвердил выводы МГЭИК ¹⁵. Наиболее вызывающей публикацией в этом ряду стал, пожалуй, очерк известной своими реакционными взглядами журналистки Юлии Латыниной, опубликованный под названием «Климатократия» ¹⁶. В этом направленном против «климатических алармистов» очерке два основных тезиса. Первый: теория глобального потепления «создает (?) наднациональное правительство, которое получает власть, которую не удалось получить ни Гитлеру, ни Чингисхану, ни Сталину». Второй: «я хочу (!), чтобы все твердо понимали, что СО₂ не является загрязнителем».

Что касается первого тезиса, то он настолько нелеп, что вряд ли нуждается в комментариях. Второй тезис требовал какого-то фактического обоснования. Видимость такого обоснования должен был создать ряд таблиц и графиков, приведенных, однако, без указания источников. Но Латынина не специалист в данной области, поэтому во второй части очерка у нее появился соавтор – Майкл Крайтон. Известный американский писатель-фантаст, сценарист, кинорежиссер, постановщик знаменитого фильма «Парк Юрского периода».

Крайтон интересовался проблемами климата, он известен как противник теории глобального потепления, что нашло, в частности, отражение в его фантастическом романе «Государство страха» (The State of Fear, 2004). Там приводится множество ссылок на публикации, ставившие под сомнение различные аспекты изменения климата. Но специалистом в области климатологии и он не был. Стал ли его роман источником сведений для Латыниной – трудно сказать. Но соавтором ее он никак не мог быть, так как скончался в ноябре 2008 года. Да у него наверно и не хватило бы фантазии приписать главе МГЭИК Ранджендре Пачаури такую жажду власти над всем миром, какая привиделась автору «Климатократии» ¹⁷.

Присущая этой журналистке неистовая враждебность к активистам экологических движений объясняется, судя по ее писаниям, опасением того, что меры по защите окружающей среды приведут к ограничению потребительских вожделений так называемого среднего класса – количества личных автомобилей, других материальных благ, привычного комфорта. Эта мысль для нее непереносима, она пронизывает ее более позднюю большую статью, которая в очередной раз «разоблачает» мнимых «экофундаменталистов», требующих будто бы «отказа от прогресса» и возврата человечества чуть ли не к первобытному состоянию ¹⁸.

Статья эта пестрит нелепыми и просто лживыми утверждениями, начиная с утверждения о том, что по представлению экологов окружающая среда страдает от новых технологий. Ведь известно, что на самом деле она страдает преимущественно от старых технологий, тогда как становление низкоуглеродной экономики требует как раз использования новых и новейших технологий. Никакие передержки не кажутся автору чрезмерными; тут и присущая якобы большинству простых людей (толпе!) «ненависть к прогрессу», и «экофундаменталистская инквизиция», которая настраивает людей на «борьбу с наукой и техническим прогрессом», и «жрецы новой экологической церкви», жаждущие регулировать всё и вся в роли «мирового правительства», и бог знает что еще.

Латынину читают, в том числе в Интернете, десятки тысяч людей, и многим ее бесцеремонный стиль и столь же бесцеремонные суждения нравятся. Да и рассчитаны они, конечно, на самые примитивные представления, на невежество многих в вопросах экологии. Хотя немало и тех, кто не клюнул на грубые передержки и увидел за словесной эквилибристикой отсутствие какого-либо реального смысла, отметив это в своих комментариях на сайте «Новой газеты».

При обсуждении результатов работы МГЭИК обращалось внимание на некоторые неточности в Четвертом докладе, не влиявшие, впрочем, на общие выводы. Тем не менее, в 2010 году Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун распорядился провести «независимую и всеобъемлющую проверку методов и процедур», которых придерживались ученые МГЭИК. Проведение проверки было поручено представительному Международному ученому совету при ООН, учрежденному еще в 2000 году.

Пан Ги Мун подчеркнул тогда же, что не сомневается в основных выводах Четвертого доклада. Несколько небольших неточностей, сказал он, не могут изменить достигнутых результатов в исследовании проблемы изменения климата. И не снижают значимости работы Группы. Некоторые зарубежные специалисты даже упрекают МГЭИК в недооценке масштабов угрозы, связанной с изменением климата, и настаивают на необходимости более строгих мер контроля эмиссии ПГ ¹⁹.

При подготовке Пятого доклада его составители учли предложения по улучшению методов и процедур обобщения и интерпретации полученных результатов наблюдений и измерений. Применены более строгие критерии оценки обоснованности каждого вывода. Оговаривается степень достоверности фактов; вероятность измеряемых количественных показателей, основанная на статистическом анализе данных наблюдений или результатов моделирования, или тех и других, а также на экспертных заключениях; и степень согласия по выводам.

Особое внимание обращено на пути и средства борьбы с глобальным потеплением, в том числе на связанные с этим инвестиционные и финансовые аспекты. Показаны возросшие технологические возможности использования возобновляемых источников энергии (ВИЭ). Во многих секторах снижение издержек получения возобновляемой энергии делает ее экономически конкурентоспособной. Возможности более широкого использования ВИЭ растут. Но, подчеркивается в докладе, здесь требуется и политическая поддержка, включая существенное изменение структуры инвестиций в энергетику, а следовательно и инвестиционной политики. Возможные затраты на сокращение эмиссии ПГ в настоящее время оцениваются в 343-385 млрд. долларов в год ²⁰. Это составило бы лишь пятую часть мировых военных расходов или примерно 0,5% мирового ВВП!

Если действовать быстро, настаивают авторы доклада, то затраты на снижение эмиссии ПГ до устойчивого уровня оказались бы сравнительно небольшими и тогда не пришлось бы жертвовать надеждами людей на улучшение качества жизни. Напротив, можно говорить о некоторых важных побочных выгодах этих затрат – об улучшении качества воздуха, состояния других экосистем, здоровья людей, устойчивости энергоснабжения и пр. Но издержки борьбы с глобальным потеплением станут всё больше нарастать, если в ближайшие десятилетия не удастся добиться радикального сокращения выбросов.

Меры по смягчению последствий изменения климата – один из путей к реализации принципа устойчивого развития, который декларирован мировым сообществом и национальными правительствами, но все еще далек от практической реализации. В докладе рассматривается широкий набор политических практик, которые могли бы ускорить этот процесс, компенсируя дисфункции рынка (market failure), которые его тормозят. При том понимании, что это проблема коллективных действий на основе иных, чем рыночные, ценностных, этических установках.

Выводы Пятого доклада получили в целом поддержку со стороны ООН, национальных правительств, международной общественности. Можно отметить важные подвижки в позициях государств, от которых в решающей степени зависят результаты дальнейших переговоров по климату. Президенты США и Китая на встрече в Пекине (ноябрь 2014 года) в совместном заявлении обязались предпринять новые шаги по защите климата. Барак Обама сообщил о намерении США сократить эмиссию ПГ на 26-28% по сравнению с уровнем 2005 года. Си Цзиньпин объявил, что Китай планирует к 2030 году повысить долю возобновляемой и ядерной энергии в энергетическом балансе страны до 20% (с 8% в 2008 году). Кроме того, впервые было сказано о решении Китая добиваться к 2030 году снижения выбросов углекислого газа в атмосферу. Изменилась и позиция России: президентом Путиным подписан указ, установивший потолок выбросов к 2020 году не выше 75% от уровня 1990 года.