"БУДУЩЕЕ РОССИЙСКОЙ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ НАУКИ: есть ли свет в конце туннеля реформирования?"
(на "Радио России" о новом проекте Закона о науке Министерства образования и науки)
Елена Елагина (ЕЕ). Добрый день, дорогие радиослушатели! В нашем дискуссионном Радиоклубе мы не раз обращались к теме важности фундаментальных научных исследований и – в связи с этим – к реформированию РАН. Российскую Академию Наук уже несколько лет пытаются привести в соответствие с веяниями нового века и международными стандартами к новой модели. Через опыт механического калькирования западных образцов в образовании и науке мы проходили в 90-е и, похоже, этот процесс наступания на те же грабли продолжается.
В настоящее время на общественное обсуждение в научное сообщество вынесен проект Закона о науке, научно-технической и инновационной деятельности, подготовленный Министерством образования и науки. В научном сообществе к этому проекту возникло много вопросов. Постараемся обсудить их с нашими сегодняшними гостями. Итак, тема программы: «Будущее российской фундаментальной науки: есть ли свет в конце туннеля реформирования?»
Наши гости. Назову их демократично, в алфавитном порядке:
Давид Иосифович Раскин, доктор исторических наук, профессор, заместитель председателя Правления Санкт-Петербургского Союза ученых.
Давид Беркович Эпштейн, доктор экономических наук, профессор, сопредседатель Координационного совета Конгресса работников образования, науки, культуры и техники (сокращенно КРОН), главный научный сотрудник Северо-Западного НИИ экономики и организации сельского хозяйства.
ЕЕ: Министерство образования и науки объявило в начале августа об общественном обсуждении своего проекта Закона о науке, которое продлится до 28 сентября. Давид Беркович! Назовите, пожалуйста, точное наименование законопроекта, а также краткую предысторию вопроса? Чем был плох существующий закон?
Ответ Давида Берковича Эпштейна (ДБЭ). Прежде чем переходить к ответу на этот вопрос, я хочу поблагодарить за помощь в подготовке к этой передаче Михаила Борисовича Конашева, доктора философских наук, председателя научно-просветительского центра "Эволюция" Санкт-Петербургского Союза ученых, главного научного сотрудника Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова.
Законопроект называется «Закон о науке, научно-технической и инновационной деятельности». Посвящен он, как и говорит его название, трем важным для экономики и культуры видам деятельности: фундаментальной науке, прикладной науке, то есть, разработке новых технологий и видов продукции, а также инновационной сфере, то есть сфере внедрения инновационных разработок.
Предшествующий закон, принятый в 1996 году и неоднократно дополняемый и изменяемый, назывался «Закон о науке и государственной научно-технической политике». Могу уверенно сказать, что он был ничуть не хуже нового проекта. В нем, правда, не было положений, где фигурировал бы термин «инновационная деятельность» и не было раздела, посвященного научным степеням, но зато в нем был ряд важнейших положений, которые исчезли в новом проекте Закона. Например, такое:
«За академиями наук, их научными организациями закрепляются в бессрочное безвозмездное пользование земельные участки, выделенные им в установленном порядке».
Сейчас никаких гарантий отъема земельных участков у научных организаций нет.
Было и такое важное положение о роли Ученых советов: «Ученые советы государственных научных организаций разрабатывают и утверждают планы научных работ и развития государственных научных организаций».
А в новом проекте такая расплывчатая формулировка: «…в государственной научной организации создается ученый совет, полномочия которого определяются Уставом научной организации».
Был важнейший принцип «гарантии приоритетного развития фундаментальных научных исследований» и то, что «Фундаментальные научные исследования финансируются преимущественно за счет средств федерального бюджета».
Все эти гарантии испарились в новом Законопроекте.
Опубликована для обсуждения уже не первая редакция этого проекта. Первая была подвергнута в ходе обсуждения очень жесткой критике. Сейчас мы существенно видим доработанный проект, но, на мой взглдяд, он, мягко говоря, оставляет желать лучшего.
ЕЕ: Давид Беркович! Новый закон, очевидно, должен не просто латать юридические дыры, но и решать некоторые реальные проблемы страны и науки. Какие проблемы, на Ваш взгляд, действительно существуют в сфере науки и инновационного развития?
Ответ ЭДБ: Если говорить совсем кратко, то главная проблема одна – наше очень медленное экономическое и инновационное развитие. Мы с 2008 года или растем пару – тройку лет на 2-3 процента или падаем 2-3 года в сумме процентов на 8-10…Потом 2-3 года пытаемся выкарабкаться. Так и топчемся на месте, ссылаясь то на низкие цены на нефть, то на санкции, хотя основная причина этого – ошибочная экономическая политика.
Что касается конкретно науки и научно-технического развития, то имеют место три серьезные проблемы.
Во-первых, после 25 лет «шоковой и послешоковой терапии» у нас в стране оказалось недостаточное количество людей и организаций, занятых отраслевой наукой. В СССР на одного занятого фундаментальной наукой, которая вырабатывает новые знания, было в среднем 4,5 человека, работающих в прикладной науке. Это была действительно мощная армия ученых, занятая производством и внедрением научно-технических новшеств. Они существенно способствовали ежегодному росту производительности труда в отраслях.
Сейчас статистика не дает число занятых фундаментальной и прикладной наукой, но по косвенным показателям можно оценить, что теперь на одного занятого фундаментальной наукой приходится примерно 1,5 человека, занятых прикладной наукой. Было 4,5 стало 1,5.
Вторая проблема - это слабое целеполагание со стороны государства и бизнеса по отношению к науке. В советское время был Государственный комитет по науке и технике, который разрабатывал долгосрочные планы НТП. В их разработке и последующей реализации участвовали учреждения фундаментальной и прикладной науки, а также все министерства и ведомства и Госплан. Все это адекватно финансировалось. А сейчас такого механизма нет, разрабатываемые программы во многом оторваны и от реальных потребностей отраслей, и от предложений науки. Отчасти это обусловлено отсутствием единого органа, координирующего работу по НТП.
Наконец, третья проблема - недостаточное финансирование фундаментальной науки и науки в целом. Правительство все время говорит, о том, во сколько раз они подняли финансирование по сравнению с 2000 годом и сравнивает по абсолютной величине финансирование в России с Германией или Южной Кореей и т.п. Но мы расходуем на науку, то есть на исследования и разработки 1,1-1,13% ВВП, а Германия – 2,9%, Южная Корея 4,3%, Япония 3,6%, Китай – 2%, США - 2,7%. А 1,1% - это уровень расходов на науку Новой Зеландии, Литвы, Люксембурга, Эстонии.
Путин провозглашал задачу довести расходы на исследования и разработки до 1,77%, но …воз и ныне там.
Вот такие проблемы…, забегая вперед, скажу, что новый проект закона их не только не решает, а обостряет.
ЕЕ: Давид Иосифович! Приглашали ли ученых к разработке этого законопроекта?
Ответ Давида Иосифовича Раскина (ДИР): Вопрос этот нужно адресовать скорее к Минобрнауки. Возможно, какие-то люди с учеными степенями были в какой-то форме привлечены к разработке. Среди участников процесса был Совет по науке при Минобрнауки. Но из текста законопроекта явствует, что не привлекались ученые, выступавшие с критикой министерства и конкретными предложениями, часто весьма конструктивными. А, главное, хотелось бы, чтобы наши слушатели поняли, что речь идет о проекте закона, который касается не только научного сообщества, а будущего всей нашей страны. Без развитой науки этого будущего не может быть. А законодателям следует понять, что (так уж устроена наука) без учета мнения научного сообщества, тем более вопреки этому мнению, никакие распоряжения и никакие узаконения не смогут достичь поставленной цели.
ЕЕ: А в чем конкретно заключались эти предложения, Давид Беркович? Назовите два-три самых важных.
Ответ ДБЭ: Достаточно упомянуть одно: Концепцию закона о науке, принятую Конгрессом образования, науки, культуры и техники и отосланную в Правительство Российской федерации.
Она опубликована в журнале «Свободная мысль», в номере 4 за 2014 год.
ЕЕ: Давайте попробуем перейти к обсуждению законопроекта. Какова его структура, какой он по объему, какие основные разделы? И сразу следующий вопрос:
Как проект решает проблемы целеполагания именно для науки? Давид Беркович!
Ответ ЭДБ: В проект 5 разделов, 77 статей, 100 страниц. Перечислю лишь названия разделов, учитывая дефицит времени:
Раздел 1. Общие положения.
Раздел 2. Научная, научно-техническая и инновационная деятельность.
Раздел 3. Субъекты научной, научно-технической и инновационной деятельности.
Раздел 4. Инфраструктура научной, научно-технической и инновационной деятельности.
В этом последнем содержательном разделе последняя глава – глава 15: финансовое обеспечение научной, научно-технической и инновационной деятельности.
И далее сразу идет последний Раздел - Заключительные положения.
Таким образом, едва ли не самое важно, то есть вопросы финансирования науки загнаны в самый конец.
Теперь о проблеме целеполагания в этом проекте. Проект предусматривает разработку двух программ – для трех различных сфер - для фундаментальной науки, прикладной науки и инновационной деятельности. Одна программа - это «Комплексная программа фундаментальных научных исследований» и вторая «Программа технологического обеспечения и трансфера технологий».
Записано, что «Комплексная программа фундаментальных научных исследований» утверждается Правительством и формируется на основании предложения Российской академии наук». Но важнейшая прикладная и инновационная программа «Программа технологического обеспечения и трансфера технологий» разрабатывается… не сказано кем, но, как записано, «…утверждается Правительством на основании совместного предложения федеральных органов исполнительной власти, осуществляющих функции по выработке и реализации государственной политики …в сфере образования, научной, научно-технической и инновационной деятельности…». У нас эти функции возложены на Минобразования и науки, и даже сфера развития нанотехнологий и интеллектуальной собственности, хотя оно и с управлением в сфере образования толком не справляется.
Зато «…мониторинг реализации обеих программ проект возлагает на Российскую академию наук, хотя Академия наук лишь частично занимается прикладными научными исследованиями и инновациями, это не определяющие направления ее деятельности.
Проект возлагает также на Российскую академию наук мониторинг и проведение оценки результатов прикладных научных исследований, что также не соответствует профилю ее деятельности – руководству развитием фундаментальной науки в стране.
На самом деле мониторинг всех трех программ (их должно быть три, а не две – программы:
1. фундаментальных исследований,
2. прикладных исследований,
3. технологического обеспечения и трансфера технологий) должен, на наш взгляд, осуществлять единый орган, способный и разрабатывать, и контролировать ход реализации программ научно-технического прогресса, называемый, например, Государственный комитет по науке и технике.
В проекте закона говорится еще о так называемой «Национальной технологической инициативе» и отраслевых дорожных картах по ее разработке и реализации. Но содержание этой инициативы, механизм ее разработки и реализации не прописан внятно, видно лишь бюрократическое нагромождение документов, в которых непонятно как будет разбираться правительство.
ЕЕ: Предполагается ли создание упомянутого Вами единого органа, который будет координировать научно-техническим прогресс в стране в условиях рыночной экономики, или по-прежнему этот вопрос будет формально замыкаться на Министерстве образования и науки, а по сути все придется объединять в ручном режиме сначала Правительству, а потом Президенту, при которых есть свои научно-технические Советы? Давид Беркович!
Ответ ДБЭ: Нет, к сожалению, такой орган проектом не предусматривается. Правда, в тексте проекта неоднократно встречается такое наименование, звучащее как мантра : «Федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере научной, научно-технической и инновационной деятельности». Но никакой конкретный орган не назван. А по умолчанию этим органом остается Минобрнауки.
Но, если единый орган по типу ГКНТ будет все-таки создан, можно будет заменить указанную мантру на слова «Госкомитет по науке и технике».
Замечу, что в 1996 году существовало Министерство науки и технической политики и в законе о науке было записано, что «Формирование и практическое осуществление государственной научно-технической политики гражданского назначения… обеспечивает… это Министерство… вместе с Российской академией наук, отраслевыми академиями наук, федеральными органами исполнительной власти».
То есть, и в этом отношении прежний закон 1996 года был разумнее.
ЕЕ: Какую роль этот проект отводит Российской Академии Наук? Меняет ли он ту нелепую ситуацию, когда институты оторваны от Академии наук и руководятся бюрократической структурой – Федеральным Агентством Научных Организаций (ФАНО), которая, насколько мне известно, заваливает институты бюрократической отчетностью? Давид Беркович!
Ответ ДБЭ: Я уже сказал, что проект возлагает на Академию Наук ряд трудоемких и не свойственных ей функций мониторинга и главной экспертной организации по всем направлениям и научной, и научно-технологической, и инновационной деятельности, но…не возвращает ей функции руководителя, организатора и контролера всех государственных организаций в сфере фундаментальной науки, а также не гарантирует закрепления на длительный срок за этими организациями недвижимого имущества и земли.
А то, что отъем земли и переселение некоторых научных учреждений в другие, худшие по расположению и качеству здания где-то готовится, а где-то уже идет, это известно из печати.
Дополнение Раскина Д.И.: К сожалению, законопроект не только закрепляет, но и развивает ту линию, которая была принята, вопреки мнению значительной части российского научного сообщества, в 2013 г. Законом о Российской академии наук. Этот закон, как показала практика последних лет, оказался крайне неудачным. Все его недостатки усугубляет обсуждаемый законопроект.
В частности, ст. 46 данного законопроекта оставляет неясным, сохраняют ли статус «академических научных организаций» институты, входившие ранее в систему РАН. Пункт же 8-й этой статьи в качестве условия присвоения научной организации статуса «академической» указывает на необходимость руководства деятельностью ее ученого совета академиком (даже не членом-корреспондентом!) РАН. И коррупционная емкость, и несоответствие существующей практике (когда институтами РАН и, следовательно, их учеными советами успешно руководят и члены-корреспонденты РАН и «простые» доктора наук), и простая нецелесообразность этого положения очевидны. Гораздо целесообразнее было бы закрепить в законе органическую связь существующих институтов и др. научных организаций РАН с академией, оставив за ФАНО исключительно вопросы их материально-технического обеспечения.
Статья 55 законопроекта посвящена так называемым общественным академиям наук. Эта статья представляется не только излишней, но и заведомо вредной. Действующий закон об общественных объединениях в принципе позволяет любому собранию граждан РФ, например десяти выпускникам ПТУ и пациентам психоневрологического диспансера создать общественную организацию под названием «Академия каких-нибудь наук или еще чего-то». Это право неоспоримо. Но из существующих ныне многочисленных «академий» лишь немногие пользуются каким-либо научным авторитетом и включают ученых, имеющих какой-либо существенный рейтинг. Кстати, в ст. 55 законопроекта требования относительно такого рейтинга (хотя бы в виде минимального процента среди учредителей докторов наук) даже не прописаны. Стоит ли дополнительно закреплять в законе за всеми «общественными академиями» дополнительный (кроме статуса общественной организации) статус? Тем более, как это сказано в законопроекте, право «участия в выработке государственной политики в сфере научной, научно-технической и инновационной деятельности, а также в сфере образования». Скорее всего, не стоит. А ученым, входящим в общественные академии, следует добиваться повышения статуса (и своего, и этих академий) своими научными достижениями. Любое сообщество ученых мирового уровня, известных своими научными достижениями, будет пользоваться авторитетом (по крайней мере, среди коллег) независимо от того, как оно именуется – «академией», «обществом» или еще как-то.
Вместо 55 статьи следовало бы поместить в законопроект статью, закрепляющую взаимодействие «Федерального органа исполнительной власти, осуществляющий функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере научной, научно-технической и инновационной деятельности» (как сказано в законопроекте), т.е. Минобрнауки (или его преемника), с общественными организациями, профессиональными научными сообществами и т.п. общественными объединениями ученых. В законопроекте упоминания об этом разбросаны по различным статьям. В частности, п. 11 ст. 27 предоставляет ученым право «создавать и участвовать в деятельности профессиональных научных сообществ или творческих научных объединений, союзов ученых, научных и инженерных обществ, академий наук и иных профессиональных и общественных организаций ученых, участвовать в обсуждении документов стратегического планирования научной, научно-технической и инновационной деятельности». Право «создавать и участвовать» предоставлено ученым Конституцией Российской Федерации и Законом об общественных объединениях. Из последнего вытекает и право «участвовать в обсуждении» любых общественно значимых вопросов. Но это право применительно к научной деятельности должно быть расширено и конкретизировано в специальной статье.
ЕЕ: Давид Беркович! Как решает проект нового закона вопросы финансирования науки, в особенности фундаментальной? Ведь именно она в наибольшей степени, как я понимаю, недофинансирована?
Ответ ЭДБ. По сути дела, никаких гарантий даже минимального базового (или сметного) финансирования проект не дает. И это самое удивительное, ибо фундаментальная наука не может жить в основном на грантах и, тем более, на хоздоговорах с предприятиями. И нигде в мире этого нет.
Я уже сказал, что вопросы финансирования загнали в последнюю содержательную главу, в три последние статьи.
Статья 73 формулирует принципы государственного финансирования науки, но в них нет ни слова о гарантиях даже минимального финансирования государственных научных учреждений.
Нет этих гарантий и в других статьях. Зато есть немало упоминаний о преимущественном финансировании ведущих научных организаций, об учете эффективности расходования бюджетных средств.
В проекте признается три типа укрупненных научных организаций «с особым статусом»:
1. национальный исследовательский холдинг,
2. государственный научный центр,
3. региональный научно-технологический центр.
Последний, по определению, занимается прикладной наукой для целей технологического развития субъекта федерации и финансируется за счет средств регионального бюджета.
Поскольку определены лишь три указанных выше типа и поскольку большинство современных НИИ вряд ли имеют шанс получить статус национального исследовательского холдинга или государственного научного центра, то им, чтобы сохранить самостоятельный юридический статус, остается или попытаться уйти из-под этого процесса укрупнения, активно проводимого Минобрнауки и ФАНО, или оказаться в статусе «регионального научно-технологического центра», то есть в качестве организации, автоматически «открепленной» от фундаментальной науки и прикрепленной к науке прикладной…и региональной с последующими организационными и финансовыми выводами…, то есть с финансированием «… за счет средств бюджета субъекта Российской Федерации». А средств у субъектов Российской Федерации на поддержку науки, как известно, очень мало…
Что в этих условиях останется делать ученым из большинства этих НИИ, подлежащих слиянию в более крупные структуры?! Лишь покидать свои институты и отправляться в вузы на поиски преподавательских и научных должностей и хотя бы относительно стабильного финансирования.
В целом, как видите, никаких гарантий стабильного финансирования фундаментальной науки новый проект закона не дает. Наоборот, он ликвидирует де-юре и де-факто те гарантии, которые были….
ЕЕ: Неужели авторы проекта закона не понимают, что фундаментальная наука должна преимущественно финансироваться за счет государства…, просто потому, что она нацелена на получение знаний о мире вне зависимости от их прямого применения в каких-то практических областях? Давид Иосифович!
Ответ ДИР: Видимо, до конца не понимают. А даже если и понимают, то очень уж не хотят расходовать на фундаментальную науку бюджетные средства. При этом часто ссылаются на опыт «Запада». Но, во-первых, не существует никакого общего «Запада» - есть американская модель финансирования фундаментальной науки, есть европейская. А неплохо было бы посмотреть и на восток. Китай и Индия продемонстрировали выдающиеся успехи в развитии науки и сейчас приближаются к мировым лидерам. Говорят о перемещении центра тяжести науки в университеты. Но это не соответствует российским традициям (хотя университетскую науку нужно всячески развивать). Говорят о роли бизнеса в финансировании науки. Но это пока что не укладывается в российские реалии…
Страна, в котором отсутствует полный спектр фундаментальных областей знания не может самостоятельно создавать технологии и, следовательно, не может успешно претендовать на роль мировой державы.
ЕЕ: Есть ли в проекте закона определение, что такое государственная научная организация? И какие-то гарантии по финансированию государственных организаций? Или они даются только тем, кто занимается так называемыми «приоритетными направлениями» в так называемых «ведущих организациях»? Давид Беркович!
Ответ ЭДБ. В проекте есть определение научной организации.
«Научной организацией признается юридическое лицо независимо от организационно-правовой формы и формы собственности, ОСУЩЕСТВЛЯЮЩЕЕ НАУЧНУЮ, НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКУЮ, НАУЧНО-ЭКСПЕРТНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ИНТЕРЕСАХ ОБЩЕСТВА и ОБЕСПЕЧИВАЮЩЕЕ ПРАКТИЧЕСКОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ЭТОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ и (или) передачу прав на соответствующие результаты для их использования». То есть, получается, что практическое использование является необходимым атрибутом научной организации.
Но никаких гарантий по финансированию государственные научные организации от государства не получают!
ЕЕ: Сейчас, насколько мне известно, идет внеочередная оценка работы академических институтов за 2013-2015 годы и собираются данные за 2016 год. Что оценивается в первую очередь, какие организационные решения можно ожидать? Давид Беркович!
Ответ ДБЭ: К сожалению, институты оцениваются в первую очередь по количественным наукометрическим показателям, в том числе по числу публикаций, патентов, разработок, финансовой результативности, цитируемости в рамках 26 так называемых «референтных групп»... Идет сравнение показателей данного НИИ со средним по группе. Оцениваются лишь те институты и научные организации, которые не попали в новые укрупненные структуры. Это как бы в наказание им, чтобы на следующий год поскорее объединялись и не пытались уйти от укрупнения.
Все они делятся на три группы. Грубо говоря, группы хороших, удовлетворительных и плохих институтов. Для отнесения научной организации к первой категории (хорошие организации) ее показатели должны не менее чем на 25% процентов превышать средние показатели в своей группе. Для отнесения ко второй категории – удовлетворительных учреждений – они могут быть не более чем на 25% процентов ниже средних показателей. Если этот разрыв больше - организация попадает в третью группу – плохих учреждений.
По отношению к ним принимаются особые решения, вплоть до ликвидации.
А в проекте закона, который мы обсуждаем, эти три группы названы так:
1. организация, занимающее лидирующее положение, показывающая высокую результативность;
2. стабильная организация, демонстрирующая удовлетворительную результативность;
3. организация, переставшая осуществлять научную деятельность в качестве основного вида деятельности.
То есть, по названию для руководства третьей группы надо сразу заводить уголовное дело, раз они умудрились «перестать осуществлять научную деятельность в качестве основного вида деятельности».
Такая вот оценка предполагается для научных организаций.
ЕЕ: Проект «узаконивает» должности научного советника или научного руководителя института и даже руководителя подразделения для бывших директоров этих институтов? Как к этому предложению относится научное сообщество? Давид Беркович!
Ответ ЭДБ:
Я выскажу свое личное мнение, а коллеги могут признать его обоснованным или нет. Я вижу в таком решении о превращении бывших директоров в научных советников двойной вред: во-первых, эти «научные советники» и «научные руководители», дабы оправдать название своей должности, могут мешать руководителям организаций и ученым советам заниматься управлением научной работой, для чего эти органы, собственно, и существуют. Во-вторых, те, крайне недостаточные финансовые средства, которые предназначены в НИУ и вузах для оплаты труда основного коллектива, будут еще меньше.
Если же бывший директор или ректор имеет реальный авторитет в науке, то его мнение всегда будет учтено в рамках обычных процедур деятельности ученых советов. На мой взгляд, это наш обычный бюрократический стиль – создавать особые условия бывшим начальникам.
Но нужна серьезная дискуссия и выяснение мнения об этом новшестве не только и не столько руководителей, заинтересованных в последующих льготах, сколько самих научных сотрудников.
В свою очередь, права ученых советов НИУ и вузов необходимо поднимать и развивать, делая их реально органами коллективного управления.
ЕЕ: Какие новации предполагаются в сфере условий труда для научных работников? Что новый проект закона предлагает для совершенствования перечня должностей научных работников? Давид Беркович!
Ответ ДБЭ: В данном случае ответ совсем простой. Мы не видим не только никаких позитивных новаций в сфере условий труда, но даже и гарантий сохранения оклада, рабочего места и должности. Сейчас в печати прошли сообщения, что в НИИ весьма широко ради липового выполнения майских указов о повышении зарплаты научным работникам идет их перевод на часть ставки. Получает человек 15 тыс. руб., его переводят якобы на четверть ставки с окладом 60 тыс. руб. В статистику идет ставка зарплаты 60 тыс. руб.
С точки зрения защиты прав научных работников странным и наводящим на грустные размышления выглядит отсутствие в проекте перечня должностей научных работников. Это оставляет очень большой простор для последующих бюрократических манипуляций.
ЕЕ: Ранее сегодня было сказано, что один из разделов проекта посвящен присуждению научных степеней? Какие новации там задуманы и как к ним относится научное сообщество? Давид Иосифович!
Ответ ДИР: Это один из самых неудачных разделов законопроекта. Его уже подверг весьма аргументированной критике Андрей Заякин в «Новой газете» № 88 (2665) от 14.08.2017. Ограничусь лишь несколькими замечаниями. Законопроект сохраняет (в ст. 43) 10-летний срок давности для лишения ученой степени по причине плагиата. Это противоречит определению Конституционного суда РФ (2026-О), что лишение ученой степени не есть мера ответственности или наказания, так что нормы срока давности, установленные для уголовной или гражданской ответственности, здесь не должны применяться. Без срока давности законопроект допускает «в случае наличия решения суда, признавшего нарушение обладателем ученой степени при подготовке диссертации и (или) опубликованных научных результатов исключительного права – в течении срока действия исключительного права». Но, во-первых, жертва плагиата может и не знать о том, что его произведение кто-то использовал. Во-вторых, ученым обычно некогда отстаивать свои права в суде. А, в-третьих, - исходя из реалий нашей судебной системы – много ли шансов у «простого» доктора или кандидата наук выиграть судебный процесс против депутата Государственной думы, губернатора или другой важной персоны? А именно таких особенно много среди авторов липовых диссертаций.
Далее, законопроект сохраняет порядок рассмотрения заявлений о лишении ученой степени теми же советами, в которых защищена диссертация (оставляя ВАК в качестве высшей инстанции). Этим нарушается один из основополагающих доктринальных принципов права: «Никто не может быть судьей в своем деле».
А, самое главное, незаконное получение ученой степени нарушает не только интересы того ученого, у которого недобросовестно заимствовал результаты его труда автор липовой диссертации. И даже не только всех членов дисциплинарного научного сообщества, с которыми получает право конкурировать (например, при назначении на должность) человек, получивший ученую степень благодаря плагиату. Липовые диссертации затрагивают интересы всего общества. Каждый слушатель может сам решить, нарушаются ли его интересы, когда во главе научно-технических, а тем более медицинских учреждений, высших учебных заведений оказываются люди, жульническим способом получившие ученую степень.
ЕЕ : Давид Беркович! Как проект закона соотносится с Концепцией закона о науке, принятой КРОН в 2014 г. Какие существенные позиции должны бы непременно быть учтены в Проекте закона?
Ответ ДБЭ: Можно сказать, что почти никак не соотносится.
В Концепции закона о науке КРОН были следующие важные принципы, требования и гарантии (я назову их лишь частично):
1. требование автономии фундаментальной науки и стабильности системы управления фундаментальной наукой, а также принцип самоуправления научных организаций;
2. гарантии притока кадров науки путем обеспечения необходимого уровня оплаты труда;
3. гарантии получения базового государственного финансирования профессиональными государственными научными учреждениями и ежегодной индексации фондов заработной платы научных учреждений в соответствии с инфляцией;
4. требования и гарантии прозрачности и демократичности управления в научных учреждениях;
5. требования и гарантии прозрачности для работников НИУ всей финансовой деятельности и заработной платы в НИУ;
6. требование и гарантии обязательности введения в государственных научных учреждениях отраслевой системы оплаты труда, одобренной профсоюзами и полномочными представителями коллективов;
7. требование и гарантии ограничения месячной зарплаты директора и любого работника аппарата научного учреждения трехкратной средней месячной зарплатой непосредственно научных работников учреждения.
Эти и многие другие важные принципы, требования и гарантии, выдвинутые КРОН, не нашли отражения в данном проекте.
Ответ ЭДБ: Подводим итог. Предложенный Минобрнауки проект не способствует решению основных проблем науки, научно-технической и инновационной деятельности, таких как недостаточное количество людей и организаций, занятых отраслевой наукой, слабое целеполагание со стороны государства и бизнеса, недостаточное финансирование фундаментальной науки и науки в целом. Он не предполагает внесения существенных позитивных изменений в целеполагание и планирование. Наоборот, он предполагает формализацию планирования и введение принципов «конкурентности и приоритетов» при финансировании, излагаемых так, что открывается путь к сокращению числа научных учреждений и их финансирования.
Этот проект допускает сокращение или даже лишение финансирования научных организаций, не занятых систематически прикладным применением получаемых знаний. Он будет ухудшать положение научных организаций, так как усиливает бюрократическое давление на них и узаконивает такую оценку их деятельности, которая чревата закрытием большого числа организаций. Проект закона сохраняет лишение РАН возможностей реального руководства научной деятельностью государственных научных учреждений, ранее подчиненных ей, а ныне управляемых ФАНО.
Поэтому этот проект должен быть отвергнут.
ЕЕ: Что в первую очередь хотелось бы увидеть ученым в новом законопроекте о науке? Как должен дорабатываться (или перерабатываться) этот закон? Какие организации должны в этом непременно участвовать? Давид Беркович!
Ответ ДБЭ: В новом проекте закона должны быть сформулированы
- принципы, нормы и положения, воплощающие понимание действительных проблем развития науки и тех задач, которые должны быть решены для этого развития;
- ясная стратегия развития науки, отвечающая национальным интересам;
- реальные механизмы обязательного, хотя бы минимально необходимого государственного финансового, законодательного и иного обеспечения такого развития
- фундаментальной и прикладной науки;
- реальные механизмы, обеспечивающие потребность экономики в достижениях науки и доведения ее результатов до серийного производства;
- реальные механизмы обеспечения прав научных работников и научных коллективов, финансового и иного обеспечения нормальных условий их работы;
- реальные механизмы, обеспечивающие устранение коррупционной опасности;
- реальные механизмы, обеспечивающие ответственность государства и отдельных чиновников за недостаточное и регрессивное развитие науки, за ошибочные решения в этой сфере.
Поскольку проект должен быть кардинально переработан, я предлагаю взять за основу разработки нового проекта Концепцию закона о науке КРОН, одобренную в 2014 г., и поручить его разработку рабочей группе, сформированной на паритетных началах из представителей Российской Академии Наук, общественных организаций научных работников (Общества Научных Работников, Петербургского Союза Ученых, Клуба «1 июля» и других), авторитетных представителей фундаментальной и прикладной науки, представителей Министерств, активно работающих с научными учреждениями РАН и вузов и проявляющих реальную заинтересованность развитии российской науки, Министерства образования и науки, соответствующих профсоюзов и бизнеса.
Тогда есть шанс получить существенно более качественный законопроект, способный принести пользу науке, экономике и народу нашей страны.
Дополнение Раскина Д.И.:
Я сомневаюсь, что министерство привлечет к доработке закона общественные организации и даже отдельных их представителей. Но надеюсь, что замечания и предложения, поступающие как от объединений, так и от отдельных ученых оно не сможет проигнорировать. Хочу еще раз подчеркнуть, что обсуждается законопроект, призванный регулировать важнейшую область жизни государства и общества.
