ФИЛОСОФЫ XIX - XXI веков

АРИСТОКРАТ   ДУХА

В наступившем году исполнилось 150 лет со дня рождения философа Николая Бердяева, внесшего огромный вклад в развитие философии экзистенциализма и персонализма, христианской теологии, а также в изучение и анализ истории русской общественной мысли.

Николай Бердяев: «Еще в марксистский период у меня появились тоска и дурное предчувствие, связанное с революционным марксистским миром». Фото из журнала «София», № 3. 1914 г..

Свойственная философу независимость и свобода мысли поставила его над всеми противостоящими «партиями» и именно поэтому наследие Бердяева сохраняет свою актуальность. «Я восставал против дворянского общества, против революционной интеллигенции, против литературного мира, против православной среды, против коммунизма, против эмиграции. Я всегда был ничьим человеком, был лишь своим собственным человеком, человеком своей идеи, своего искания истины», - признавал Бердяев в автобиографической книге «Самопознание».

Николай Александрович Бердяев имел аристократическое происхождение и принадлежал к верхнему слою русского потомственного дворянства. Его прадед генерал–аншеф Н.М. Бердяев был новороссийским генерал-губернатором, а дед М.Н. Бердяев атаманом войска Донского. Его отец был кавалергардским офицером, затем киевским уездным предводителем дворянства, выйдя в отставку, 25 лет занимал должность председателя правления банка Юго-Западного края. Мать – Александра Сергеевна урожденная княжна Кудашева имела также французское аристократическое происхождение по материнской линии.

С детства юный Николай был зачислен в пажи за заслуги предков. Семья жила в Киеве, где и родился в марте 1874 года Николай Бердяев. Отец Александр Михайлович Бердяев придерживался просветительских и светских воззрений, поэтому Николай в детстве был далек от церкви и религиозного воспитания.

В начале его определили в Киевский кадетский корпус. Затем он продолжил свое образование в Киевском университете, где принял активное участие в оппозиционном студенческом и социал-демократическом движении. В 1898 году студент Бердяев арестован за пропаганду антиправительственных идей, исключен из университета и после месячного заключения отправлен в ссылку в Вологодскую губернию, где общается и ведет острые споры с другими ссыльными революционерами Борисом Савинковым, Анатолием Луначарским, Александром Богдановым, писателем Алексеем Ремизовым. После краткого увлечения народничеством молодой Бердяев порывает с ним, поскольку ему был не близок психологический тип русского революционера народника с его склонностью к экзальтации и приверженностью к революционному насилию и становится на позиции марксизма.

Но уже тогда Бердяев выступал как оригинальный мыслитель, сочетавший марксистские установки с философским учением Канта, сторонник критического, а не ортодоксального марксизма. В работе «Субьективизм и индивидуализм в общественной философии» (1901), посвященной критике взглядов ведущего идеолога либерального народничества Николая Михайловского с марксистских позиций, он одновременно выступал как сторонник идеалистического понимания всеобщих норм познания и нравственности. Как вспоминал Николай Бердяев, отец русского марксизма Георгий Плеханов при встрече с ним в Швейцарии сказал, что с такой философией нельзя оставаться марксистом. Социал-демократ Анатолий Луначарский, критикуя Бердяева, упрекал его в том, что он «тщетно старается приладить марксистское седло к тощему хребту своей идеалистической коровы».

«Еще в марксистский период у меня появилась тоска и дурное предчувствие, связанное с революционным марксистским миром. Все это вело меня к внутреннему перевороту», - вспоминал Николай Бердяев. И этот переворот случился. Особую роль в его переходе не просто к философскому идеализму, но и к религиозной христианской философии сыграли труды Владимира Соловьева.

В Петербурге в 1901 – 1903 годах пользовались невероятной популярностью религиозно-философские собрания, инициаторами которых были Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус, Дмитрий Философов, где с одной стороны участвовали свободомыслящая интеллигенция, увлеченные богоискательством литераторы декаденты, а с другой представители православного духовенства, включая духовника Николая II. Бывал на них и Николай Бердяев. Но затем они были запрещены обер-прокурором Святейшего Синода Константином Победоносцевым. В 1904 году он переезжает из Киева в Петербург и по предложению Дмитрия Мережковского участвует в журналах «Новый путь» и «Вопросы жизни», где рассматриваются вопросы «нового религиозного сознания», получившего наименование богоискательства, должного преодолеть узкий позитивизм и материализм свойственный большей части передовой интеллигенции.

Философ Федор Степун в воспоминаниях создает такой образ Бердяева: В горячих глазах Николая Александровича с золотой иронической искрой, в его темных волнистых почти до плеч волосах, во всей природе его нарядности есть нечто романтическое. По внешности он скорее европейский аристократ, чем русский барин».

Также Бердяев участвует в собраниях на квартире в так называемой башне у поэта и философа Вячеслава Иванова, которая стало местом духовного общения, поэтов, художников, философов и религиозных мистиков. Господствовала идея синтеза различных форм творчества: философии, литературы, театра, музыки, живописи, что Бердяев назвал «утонченной культурной лабораторией». Эти собрания, сопровождавшиеся различными театрализованными представлениями, в том числе мистериями в древнегреческом духе в честь бога Диониса, шокировали благопристойное общество. Как писал активный участник этих «сред» Дмитрий Мережковский:
«Мы для новой красоты
Нарушаем все законы,
Преступаем все черты».

Будучи очень близок с четой Мережковский – Гиппиус, Бердяев, тем не менее, не мог всерьез воспринять их декадентскую идею создания новой религии «Третьего завета» для духовно избранных. Происходит мучительный разрыв, после которого Бердяев окончательно обращается к православию, принимает участие в создании и деятельности Религиозно-философского общества имени Владимира Соловьева, а затем после переезда в Москву, тесно общается с ортодоксальным кружком богослова Михаила Новоселова. Но став православным христианином, он чувствует себя неуютно и в этой догматической атмосфере. Он остается, по его собственным словам, верующим вольнодумцем.

Важнейшей богословской проблемой философии Бердяева был вопрос о происхождении зла. По мысли Бердяева Бог открывает себя миру, но не управляет им, оставляя человеку свободу выбора. Бердяев видел грех исторической церкви в создании ложной теократии на католическом Западе и не менее ложное обожествление императорской власти на православном Востоке, идущее от византийской традиции. Также неприемлемо для него оставалось церковное учение о вечных муках грешников в аду. Бердяев считал этот догмат несовместимым с христианской любовью, и полагал (несмотря на весь свой философский персонализм) ограниченной идею личного спасения в христианстве, без спасения всеобщего.

Окликаясь на события первой русской революции 1905 года, Бердяев в статье «Революция и культура» резко критикует «революционизм хулиганского типа милый душе Максима Горького» и его нападки на духовные поиски интеллигенции, а также взгляды Ленина, изложенные в статье «Партийная организация и партийная литература», которого он называет «самоновейшим инквизитором». А босяки – горьковские типы по меткому замечанию Бердяева на практике оказываются не только революционными хулиганами, но и хулиганами черносотенцами.

Важным событием в эволюции взглядов Николая Бердяева стало его участие в знаменитом философском сборнике «Вехи» в 1909 году. «Вехи» как бы подводили черту под трагическими событиями первой русской революции и предлагали критическое религиозно-нравственное осмысление роли русской революционно-демократической интеллигенции. В нем приняли участие Сергей Булгаков, Михаил Гершензон, Александр Изгоев, Богдан Кистяковский, Петр Струве, Семен Франк. Вышедшие под редакцией Михаила Гершензона, призвавшего «благословлять власть, которая своими штыками еще охраняет нас от ярости народной», «Вехи» имевшие либерально-консервативный характер, подверглись ожесточенной критике с разных сторон. Не только со стороны социалистов: Ленин назвал его «энциклопедией либерального ренегатства», а Горький «мерзейшей книжицей за всю историю русской литературы», но и со стороны либеральных кругов. Под редакцией лидера кадетов Павла Милюкова вышел сборник «Интеллигенция в России» с обличением реакционной позиции «Вех».

Открывала сборник статья Бердяева «Философская истина и интеллигентская правда». В ней он обвинял оппозиционную интеллигенцию в грехе «народопоклонства», тяге к уравнительной справедливости, склонности утилитаризму и отрицанию высокой культуры, если она не служит делу социального освобождения. Как писал Бердяев впоследствии: «Я считал революцию неизбежной и приветствовал ее. Но характер, который она приняла, ее моральные последствия меня оттолкнули и вызвали во мне духовную реакцию».

В начале первой мировой войны Бердяев охвачен патриотическими настроениями и выступает сторонником войны до победного конца. Но перед войной в 1913 году происходит его конфликт со Святейшим синодом, едва не кончившийся серьезным судебным приговором. Николай Бердяев публикует статью «Гасители духа» против жестокого преследования монахов имяславцев на Афоне со стороны царских властей и Российской православной церкви. Из-за начавшейся войны рассмотрение дела было отложено. И только февральская революция 1917 года, которую он приветствовал, окончательно избавила философа от судебных обвинений в богохульстве, грозивших вечной ссылкой в Сибирь. Но радость быстро сменилась разочарованием. Бердяев в происходящем хаосе событий увидел подтверждение своих выводов о неспособности революционной интеллигенции к созидательному государственному строительству. Он критикует социалистов - меньшевиков и эсеров с правых позиций близких к кадетам за политическую безответственность, отсутствие должного патриотизма и называет так называемую революционную демократию явлением трагикомического бессилья.

Октябрьский переворот и последующие за ним события гражданской войны Николай Бердяев пережил в Москве и принял активное участие в общественной жизни. Он становится профессором Московского университета, участвует в создании Вольной Академии духовной культуры, выступает с лекциями, ему в числе двенадцати ученых предоставлен властями особый академический паек. Тем не менее, в феврале 1920 года он подвергается аресту ВЧК по подозрению в участии подпольного «Тактического центра». Бердяева допрашивал сам Феликс Дзержинский в присутствии возглавлявшего Моссовет Льва Каменева. Бердяев произнес перед присутствующими сорокаминутную речь, где объяснил, что хоть он человек не политический, но отвергает коммунизм по религиозным, философским и моральным основаниям. После этого был освобожден и по приказу главы ВЧК доставлен домой на мотоцикле под охраной.

Бердяев стал одним из участников публицистического сборника «Из глубины» (1918) инициатором и издателем которого выступил Петр Струве, задуманного как продолжение «Вех», где авторы попытались осмыслить происходящие катастрофические потрясения. В статье «Духи русской революции» он утверждал, что Достоевский «пророчески раскрыл духовные основы и движущиеся пружины русской революции». Сборник был запрещен новой властью, и большая часть тиража уничтожена. Бердяев оказывается в ссоре с Михаилом Гершензоном, редактором знаменитых «Вех», который теперь уже благословляет иную власть, утверждая, что только большевики выведут Россию на правильный исторический путь.

В 1922 году в числе виднейших представителей русской науки и культуры Николай Бердяев был выслан из страны на так называемом «философском пароходе».

Философу было свойственно трагическое восприятие жизни и самого исторического процесса. Начало 20-х годов для мыслителя стали периодом заметного политического поправения. Бывший марксист публикует работу «Философия неравенства», где он обрушивается на социалистические уравнительные доктрины, и «Новое средневековье», в котором предсказывает кризис либеральной демократии и светского гуманизма в Европе и возникновение диктатур, в которых «народная стихия наделит избранных личностей священными атрибутами власти». Примером такой диктатуры был, конечно, возникший в Италии режим Муссолини. Но и советскую Россию автор также относит к «новому средневековью», где власть принимает сакральный характер.

Сначала Николай Александрович с женой Лидией Юдифовной и ее сестрой Евгенией поселились в Берлине. Известно, что в 1917 году его супруга перешла из православия в католичество и приняла монашеский обет. После недолгого проживания в Берлине в 1924 году они переехали в Кламар (пригород Парижа). Бердяев участвует в деятельности православного Братства Святой Софии-Премудрости Божией, главой которого стал философ отец Сергий Булгаков. Но затем происходит разрыв с членами братства. Он остается прихожанином церкви московского патриархата, в результате его начинают подозревать в просоветских симпатиях. Бердяев резко не принимает реставраторские взгляды правого крыла эмиграции, для него неприемлема позиция Зарубежной православной церкви во главе с митрополитом Антонием (Храповицким). В идейном противостоянии либеральных «Последних новостей» Павла Милюкова и консервативного «Возрождения», которое в середине 20-х годов редактировал Петр Струве, он целиком на стороне первых. После критических нападок в его адрес со стороны члена братства Петра Струве в газете «Возрождение» Бердяев в 1925 году покидает Братство Святой Софии.

Особо остро эти разногласия проявились в жесткой полемике Бердяева с философом гегельянцем Иваном Ильиным, также как и Бердяев высланным из СССР на «философском пароходе». Иван Ильин хорошо известен в современной России, вокруг его наследия ведутся жаркие споры, особенно с учетом того, что его пытаются объявить одним из идеологов «русского мира», называют его именем культурные и научные учреждения, а цитаты из его работ звучат с самых высоких трибун. Иван Ильин, придерживавшийся консервативных и монархических взглядов, в эмиграции стал претендовать на роль главного идеолога Белого движения, хотя сам он в нем, находясь во время гражданской войны на советской территории, участия не принимал. Важной программной работой Ивана Ильина стала вышедшая в 1925 году брошюра «О сопротивлении злу силою», направленная против большевизма и советской власти. Бердяев публикует в 1926 году в религиозно-философском журнале «Путь», редактором которого он был с 1926 по 1939 годы, критическую статью под названием «Кошмар злого добра», где подвергает взгляды Ильина уничтожающей критике. Как известно Иван Ильин выступал за создание в России так называемой Национальной диктатуры, идеал которой он видел тогда в фашистском режиме Муссолини. Главное обвинение Бердяева состояло в том, что Ильин проповедует «Чека во имя божие», что более отвратительно, чем «Чека во имя дьявола» и вся его программа пронизана антихристианским духом. «Совершенно нехристианскими и антихристианскими являются взгляды И.Ильина на государство, на человека и на свободу», - утверждал Бердяев. По мнению Бердяева осуждаемые им большевики могли бы принять философию Ильина с ее апологетикой насилия против инакомыслящих. И получает не менее резкий ответ Ильина, опубликованный Струве в «Возрождении» под названием «Кошмар Н. А. Бердяева. Необходимая оборона», содержавший нападки личного характера. Впоследствии Иван Ильин в 1933 году приветствовал приход к власти в Германии Адольфа Гитлера в статье «Национал-социализм. Новый дух». Однако, несмотря на это нацисты запретили ему преподавательскую деятельность, что вынудило философа покинуть Германию в 1938 году.

Важным этапом в развитии политических воззрений философа стала опубликованная в 1938 году и ставшая широко известной книга «Истоки и смысл русского коммунизма».

Еще до этой работы Бердяев рассматривал марксистское учение, как имеющее религиозные корни. Ему присущи свои святыни – пролетариат, который наделяется явно мистическими функциями спасения мира, свое учение о грехопадении – появление частной собственности и эсхатологическое осмысление исторического процесса, которое должно завершиться прыжком из царства необходимости в царство свободы, и установлением земного рая – коммунизма в полном соответствии с хилиастическими представлениями о царстве божием на земле. Тем более что и ряд социал-демократов после первой русской революции 1905 года, и в первую очередь Анатолий Луначарский (будущий глава Наркомпроса), пытались придать марксизму религиозное обоснование.

Важнейшим тезисом данного труда было опровержение широко распространенного в правых консервативных кругах русской эмиграции мнения о том, что социалистические идеи были чужды России и искусственно навязаны православной стране беспочвенной радикальной интеллигенцией. Наоборот, русский коммунизм был детерминирован всем ходом отечественной истории и его корни лежат не столько в западном марксизме, сколько в русской революционной идеологии нигилистов и народников, а также в традициях авторитарного самодержавного правления.

И Ленин в этом случае выступает не только как последователь учения Маркса, но и едва ли не в большей степени революционера – народника Петра Ткачева. «Коммунизм в России принял форму крайнего этатизма, и это, к сожалению, вполне согласно со старыми традициями русской государственности», – утверждал Бердяев. Широкую известность приобрела интерпретация Бердяевым русского коммунизма как проявление мессианской идеи XVI века монаха Филофея о Москве как Третьем Риме, принявшей искаженную или апокалиптическую и революционную форму.

А тезис Бердяева о том, что «большевизм есть третье явление русской великодержавности, русского империализма» после московского царства и петербургской империи приобрел большую популярность в западной советологии. Также Бердяев полагал, «что коммунизм в период сталинизма может не без основания представляться продолжением дела Петра Великого», а на русской почве не коммунизм, а именно либерализм оказался нереализуемой утопией. Но из этих утверждений с элементами фатализма никак не следует, что Бердяев оправдывает сложившийся в СССР политический режим. «Русский коммунизм с моей точки зрения есть явление объяснимое, но объяснение не есть оправдание, - подчеркивал Бердяев, - Неслыханная тирания, которую представляет собой советский строй, подлежит нравственному суду, сколько бы вы ее не объясняли». Особое возмущение автора вызывает преследование церкви и борьба с христианством. И здесь Бердяев поднимается до глубокого пророчества. Если антирелигиозная пропаганда искоренит в русском народе христианские чувства, «то осуществление коммунизма сделается невозможным и окончательно победит тип шкурника, думающего только о своих интересах», – предсказывает Бердяев. Он призывает видеть не только ложь, но и социальную правду коммунизма, и декларирует свою антибуржуазность, а политические взгляды определяет, как персоналистический социализм, основанный на христианском братстве людей.

Не находя понимание у многих представителей русской эмиграции, Николай Бердяев сближается с французскими католическими мыслителями левого направления сторонниками христианского социализма. Речь идет о Жаке Маритене и Эмманюэле Мунье, авторе «Манифеста персонализма» (1936), христианском коммунисте Пьере Паскале. Тесные отношения возникли у Бердяева с писателем Роменом Ролланом, большим другом СССР, который был женат на дальней родственнице Бердяева поэтессе Марии Павловне Кудашевой.

В течение многих лет в гостеприимном доме Бердяева по воскресениям в пять часов вечера собирались друзья. Среди них: философы Лев Шестов и Георгий Федотов, Марина Цветаева, Мать Мария (Скобцова). Эти встречи Бердяев очень любил, это был единственный день в неделе, когда он отдыхал от работы в обществе близких ему людей.

Резкую отповедь вызывает у Бердяева изгнание из Свято-Сергиевского Богословского института в Париже преподавателя христианского философа Георгия Федотова за его демократические взгляды и отрицательное отношение к политике генерала Франко в Испании. Он публикует в статью в «Пути», под названием «Существует ли в православии свобода мысли и совести?», где с возмущением отмечает, что «оказывается защита христианской демократии и свободы недопустима для профессора Богословского института».

Вторая мировая война стала новым этапом в творчестве Николая Бердяева. Оставшись в оккупированном немцами Париже, он пишет работу «Русская идея», где подробно анализирует историю русской общественной мысли. С началом германского вторжения в Советский Союз Бердяев занимает последовательно патриотическую позицию и решительно осуждает тех кто, как например, Дмитрий Мережковский видел в Гитлере освободителя от большевизма. Этих людей в среде эмиграции он считал изменниками и отказывался общаться. «Я все время верил в непобедимость России. Но и опасность для России переживалась мучительно. Естественно присущий мне патриотизм достиг предельного напряжения. Я чувствовал себя слитым с успехами Красной Армии», – писал Бердяев в «Самопознании».

После освобождения Парижа Бердяев участвует в работе просоветского «Союза русских патриотов», выступает с докладом «Русская и германская идеи», общается с сотрудниками советского посольства. Над своим домом Бердяевы вывешивают красный флаг.

Он внимательно следит за происходящим на родине. Тяжелое впечатление произвела на философа травля поэта Анны Ахматовой и писателя Михаила Зощенко, на которую он откликнулся возмущенной статьей в парижской газете «Русские новости». Отвечая на критику в свой адрес, в том числе и со стороны давнего друга философа Георгия Федотова за просоветские симпатии, которые он и не отрицал, Бердяев в «Самопознании» писал: «Нужно пережить судьбу русского народа как свою собственную судьбу. Я не могу поставить себя вне судьбы своего народа, оставаясь на высоте каких-нибудь отвлеченных либерально-демократических принципов».

Особенностью характера Николай Александровича была любовь к домашним животным собакам и кошкам, которые всегда жили в их доме. Очень тяжело переживал он смерть своего любимого кота Мури и требовал для него вечной жизни, надеясь встретиться с ним в ином мире.

«Я всегда был лишь прохожим. Христиане должны себя чувствовать не имеющими здесь пребывающего града и града грядущего взыскующими», признавался философ в «Самопознании».

Николай Александрович Бердяев скоропостижно скончался 23 марта 1948 года за своим письменным столом. Он пережил свою жену Лидию, ушедшую из жизни в 1945 году, и проживал совместно с ее сестрой Евгенией. В 1960 году Евгения Рапп передала архив Бердяева в советское посольство в Париже.

Николай Лосский в своей Истории русской философии так определяет общественные взгляды философа: «Бердяев является поборником западноевропейского и русского гуманизма, а именно абсолютной ценности личности и ее неотъемлемых прав на духовную свободу и приличные условия жизни. Он убедительно доказывает, что эти принципы могут быть последовательно обоснованы только на основе христианского мировоззрения».

P.S.  Сокращенный вариант статьи под названием «Персоналистический социализм Николая Бердяева» опубликован в "Независимой газете" 20. 05. 2024.