Оболенский Александр Митрофанович - за круглым столом на «Таврических чтениях» в читальном зале Таврического дворца
Народный депутат СССР
Председатель Комиссии Верховного Совета СССР
«По расследованию причин и обстоятельств
государственного переворота в СССР»
ТЕКСТ ДОКЛАДА ПОДГОТОВЛЕН ДЛЯ "ТАВРИЧЕСКИХ ЧТЕНИЙ" В ЦЕНТРЕ ИСТОРИИ ПАРЛАМЕНТАРИЗМА МЕЖПАРЛАМЕНТСКОЙ АССАМБЛЕИ ГОСУДАРСТВ СНГ
Крушение Советского Союза
было крупнейшей геополитической катастрофой века.
Для российского же народа оно стало настоящей драмой.
из Послания Президента РФ В.В. Путина ФС РФ 25.04.2005 г.
Для пользы дела приходилось и отступать, и лукавить. Я сам грешен - лукавил не раз. Говорил про «обновление социализма», а сам знал к чему дело идёт.
Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма» [1, стр.1058].
из интервью А.Н. Яковлева, главного соратника Горбачева
Всей правды я вам никогда не скажу…
из неоднократных интервью М.С. Горбачева
Официальная, поддерживаемая государством, историография именно события связанные с, так называемым, ГКЧП, - попыткой группы высших должностных лиц исполнительной власти СССР ввести чрезвычайное положение в Москве 19-20 августа 1991 года трактует как «последний камень, обрушивший лавинообразное, якобы, саморазрушение СССР».
Однако, официальное следствие и прерванный судебный процесс по обвинению членов ГКЧП в государственной измене, образно говоря, были похоронены объявлением амнистии 23 февраля 1994 года. По сути, этот правовой акт стал юридическим оформлением сговора влиятельных противоборствующих частей верхушки российского общества продолжить совместное управление страной по известной русской пословице: «худой мир лучше доброй ссоры». На официальные расследования на уровне государственной власти событий современного «смутного времени» в истории России 1985-1994 гг. хитроумно было наложено «юридическое ТАБУ». Так и осталось преданное огласке обвинительное заключение следственной бригады Прокуратуры РСФСР по «Делу ГКЧП» доминирующей в информационном поле версией развития событий…
Потребовалось 12 лет, чтобы Председательствовавший на прерванном Суде над участниками ГКЧП генерал-лейтенант юстиции Анатолий Тимофеевич Уколов рискнул нарушить профессиональный «обет молчания» и огласил в виде аккуратного интервью [3] под видом личного мнения оценку дела ГКЧП:
Исаков В.Б., Оболенский А.М., Бабурин С.Н.
- следствие велось с заведомо обвинительным уклоном в пользу версии заговора, утвержденной властями РФ, с организацией давления на Суд;
- расследование было заведомо не полным, поскольку уклонилось от исследования роли действовавшего Президента СССР М.С. Горбачева без чего рассматривать события, имеющие мировое значение, недопустимо;
- весьма вероятным итогом завершения рассмотрения Дела ГКЧП в Суде было вынесение оправдательного вердикта всем обвиняемым.
Отсутствие полноценного официального государственного расследования компенсировалось усилиями энтузиастов исследователей на научном и бытовом уровне. Среди них выделяется фундаментальная работа известного историка из Санкт-Петербурга А.В. Островского «Глупость или измена. Расследование гибели СССР» [1], в которой им собраны, сгруппированы в хронологическом порядке и проанализированы документы и свидетельства множества непосредственных участников событий трагического для СССР периода, так называемой, «перестройки». К сожалению, доминирующее в обществе представление о ГКЧП, как заговоре против Горбачева, повлияло и на его вывод: Крючков и верхушка исполнительной власти СССР устроили неудавшийся заговор с целью замены М.С. Горбачева в руководстве СССР Б.Н. Ельциным. При этом, логические нестыковки собранных им свидетельств с данной версией остались не объясненными. Выразив благодарность А.В. Островскому за проделанную работу, рассмотрим свободный от логических противоречий анализ развития событий в июле-августе 1991 года.
К июлю 1991 года экономическая ситуация в СССР характеризовалась полным развалом и потерей управляемости в ходе, так называемой «войны законов», а проще говоря, противодействия органов власти РСФСР и СССР. Снижение уровня жизни населения вело к угрожающему росту социальной напряженности. Финансовая система СССР была на грани банкротства; ее поддержание требовало привлечения все новых международных кредитов. Что касается политической ситуации внутри страны, то она определялась ожесточенной борьбой вокруг трех направлений национально-государственного реформирования СССР, которое, собственно, и было главной не афишируемой целью затеянной М.С. Горбачевым «перестройки».
1. Избранные в 1989 году, обладавшие по Конституции всей полнотой власти, новые органы представительной власти СССР вели последовательное аккуратное изменение законодательства для обеспечения перевода плановой экономики на рыночные, конкурентные начала хозяйствования. Одновременно закладывались замещающие прежний диктат одной партии - КПСС юридические основы функционирования народного демократического правового государства. Впервые в истории России разработкой проектов Законов в Комитетах и Комиссиях Верховного Совета СССР занимались депутаты непосредственно избранные народом. Органы верховной конституционной власти в стране были твердо нацелены на сохранение всех преимуществ единого мощного федеративного государства с постепенным аккуратным его реформированием. В частности, для регулирования возникавших проблем в межнациональных отношениях 03.04.1990 года был принят Закон СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР». В дополнение к нему 26.04.1990 года Верховным Советом СССР был принят Закон «О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами Федерации», который фактически означал уточнение положений союзного договора 1922 года.
2. Совсем другую модель национально-государственного устройства видел в идеале инициатор «перестройки», ставший к 1991 году Президентом СССР. Михаил Сергеевич Горбачев настойчиво проталкивал реформирование СССР в содружество небольших независимых (суверенных) государств, объединенных вокруг общего координирующего центра. Инструментами продвижения этой модели им были выбраны:
- стимулирование националистических настроений в союзных республиках и местах компактного проживания национальностей (автономных республиках, областях, округах);
- продвижение в общественное сознание идеи необходимости разработки нового Союзного договора в силу, якобы, исчерпания возможностей мирного сосуществования национальностей в прежней модели СССР;
- учреждение новых органов власти (должности Президента и Совета Федерации) заинтересованных в разработке и продвижении намеченных им лично преобразований СССР.
3. Буквально навязывание М.С. Горбачевым своей модели реформирования СССР привело к активизации радикально-националистических настроений вокруг третьей модели национально-государственного переформатирования страны путем ликвидации союзного центра и «разбегания» республик в «свободное плавание».
Достаточно неожиданно главной ударной силой этого направления стала республика, выполнявшая до того роль несущей конструкции всего СССР. Произошло это после того, как часть радикально настроенных Народных депутатов СССР (по взглядам, фактически, - антикоммунистов) осенью 1989 года вошли в контакт с западными политиками и начали на основе финансовой поддержки западными Фондами, в том числе – Соросом, так называемую, «Русскую игру». Её целью было взятие под контроль руководства РСФСР в ходе парламентских выборов весной 1990 года. После решения этой задачи избранием на пост Председателя Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельцина уже сама эта республика стала рычагом «войны» против центральной власти СССР.
К июлю 1991 года Михаил Сергеевич Горбачев окончательно запутался, образно говоря, «в трех соснах» порожденных им же вариантов преобразования СССР.
Взятая им в рамках второй модели под личный контроль разработка проекта нового Союзного договора все более буксовала в профнепригодности и нарастании националистических амбиций руководителей союзных республик и соискателей этого статуса из числа представителей автономий.
Главным же препятствием на пути замыслов М.С. Горбачева оставалась закрепленная за Съездом Народных депутатов СССР в Конституции СССР исключительная компетенция решения вопросов национально-государственного устройства СССР. Попытка вынести проект нового Союзного договора, разработанный в рамках второй модели, на 4-й Съезд Народных депутатов СССР в декабре 1990 года окончилась провалом. Мало того, что Съезд его отправил на доработку, он ещё и подкрепил свою позицию решением о вынесении на референдум вопроса о необходимости сохранения СССР.
Результаты референдума 17 марта 1991 года, казалось бы, юридически формально решили «спор» сторонников трех версий реформирования СССР в пользу первого варианта. Но одновременно эти результаты окрылили и идеологов «Русской игры», продемонстрировав поддержку почти половиной населения трех крупнейших городов РСФСР, включая столицу – Москву, третьего варианта (разрушения СССР).
12 июля 1991 года М.С. Горбачева ждал очередной удар. Верховный Совет СССР фактически завернул на доработку очередной с трудом согласованный им по второму варианту с республиками проект нового Союзного договора.
Между тем, к середине июля 1991 года финансовое и экономическое положение СССР было близко к катастрофе. Все надежды на получение срочной финансовой поддержки из-за рубежа руководство страны связывало с поездкой М.С. Горбачева на саммит, так называемой, «большой семерки» в Лондон 16-19 июля. Однако он вернулся, как говорится, «с пустыми руками». Условием выделения больших денег ему выдвинули ускорение проведения в СССР радикальных экономических и политических реформ.
23 июля 1991 года М.С. Горбачев сделал последнюю безуспешную попытку согласовать требования Верховного Совета СССР к проекту Союзного договора с националистическими аппетитами руководителей союзных республик и автономий. Это заседание подготовительного Комитета по свидетельству его участника Председателя ВС СССР А.И. Лукьянова было «самым тяжелым, а по ряду пунктов совершенно неконструктивным» [4, стр. 49]. и закономерно завершилось решением продолжить работу с ориентиром на подписание договора в сентябре-октябре. Этой же датой помощник Анатолий Сергеевич Черняев помечает в своем дневнике знаковую информацию от М.С. Горбачева: «Знаешь, пришла информация. Буш после моего завтрака с ним в Лондоне сказал своим, что Горбачев устал, нервничает, не владеет ситуацией, не уверен в себе, поэтому и подозревает меня в неверности, ищет большей поддержки… Надо переключаться на Ельцина» [5, стр. 96]. Итак, М.С. Горбачев, образно говоря, был поставлен ситуацией перед выбором: потеря власти или отход от правовых методов реформирования страны!
Верный себе Михаил Сергеевич попытался ужом проскользнуть между этими двумя равно опасными для его репутации угрозами.
* * *
Обратим внимание на следующее принципиальное обстоятельство. Обвинив членов ГКЧП, что они сорвали подписание Союзного договора 20 августа 1991 года, ни следователи, ни дотошные журналисты, ни представители власти, вообще никто не задался вопросом: почему столь долгожданное и судьбоносное для страны событие готовилось втайне от всего мира? Как свидетельствует В.А. Крючков: «Горбачёв звонил из Фороса, метал громы и молнии, возмущался произошедшей утечкой, требовал выявить «виновников» этой акции. Его расчёт был на то, чтобы подписанием договора 20 августа поставить советских людей перед свершившимся фактом». [1, стр.853,854].
Что же за договор собирались подписать 20 августа три Президента? Да, его текст был вынужденно опубликован 15 августа в центральных газетах. Но он не был рассмотрен органами представительной власти Союза ССР и его союзных республик. Не был он согласован, как свидетельствует А.И. Лукьянов, руководителями союзных республик и на последнем заседании подготовительного Комитета 23.08.1991 г. Все говорит о том, что к последней его версии имеют отношение только три Президента: М.С. Горбачев, Б.Н. Ельцин и Н.А. Назарбаев. Ну и, возможно, несколько самых близких соратников Горбачева из его помощников.
Именно три упомянутых Президента на закрытой встрече 29-30 августа согласовали меж собой текст нового Союзного договора, договорились о поэтапной процедуре его подписания и распределили меж собой роли в руководстве будущего, нового Союза. По существу на этой «тайной вечеринке на троих» было заключено устное соглашение (заговор) об объединении административного ресурса трех Президентов для внеправового (с игнорированием действующей Конституции и законов) изменения национально-государственного устройства СССР. Особо обращает внимание на себя тот факт, что тайный даже для ближайших соратников Горбачева заговор трех Президентов был доложен Президенту США Джорджу Бушу (старшему), который 29 июля приехал с официальным визитом в Москву и одобрил (или утвердил !?) их замыслы. Тогда же с его участием была определена и дата «дня Х» (20 августа).
Поскольку двое из трех участников заговора уже призваны в мир иной держать ответ за свои прегрешения нам остается лишь по косвенным признакам попытаться реконструировать детали их заговора помимо согласования текста проекта договора.
Одной из тем обсуждения был кадровый вопрос в новом Союзе. Все три участника не скрывают, что главой Правительства было решено поставить Н.А. Назарбаева. Соответственно, по показаниям Б.Н. Ельцина на следствии по делу ГКЧП, Премьер-министр В.С. Павлов отправлялся в отставку с упразднением практически всех союзных министерств. На своих местах планировали оставить лишь Председателя КГБ В.А. Крючкова и Министра обороны Д.Т. Язова. Здравый смысл подсказывает, что за согласие подписать Союзный договор Б.Н. Ельцин должен был получить нечто весомое. С учетом его амбиций, предположительно, не меньше чем на равных с Горбачевым соуправление новым Союзом Суверенных Государств. Косвенное свидетельство на эту тему приводит сам М.С. Горбачев в красочном описании торжественного приема в Кремле в честь американского Президента вечером 31 июля 1991 года [6, стр.572]. Оказывается, на нем Борис Николаевич, грубо нарушив дипломатический протокол, бесцеремонно повел себя уже как глава принимающей стороны (как хозяин Кремля !).
Итак, весьма вероятно, заговор трех Президентов представлял собой акт неформальной капитуляции М.С. Горбачева в давней борьбе за власть с Б.Н. Ельциным. Обратим внимание на элегантность такого хода. Оценив угрозу, исходящую из готовности американцев «сделать ставку на нового фаворита», М.С. Горбачев планировал решить сразу две задачи: наглядно продемонстрировать Президенту США, что по-прежнему контролирует ситуацию в стране и готов к радикальным преобразованиям, одновременно опередив его в приведении на ведущие роли в Союзе Б.Н. Ельцина.
Поскольку взаимопонимание между тремя Президентами было достигнуто, оставалось найти приемлемую форму претворения состоявшейся «капитуляции» в реальной жизни. История пока умалчивает об авторстве следующего оригинального хода трех Президентов в виде утверждения процедуры поэтапного подписания нового Союзного договора под патронажем Президента еще существовавшего СССР. В результате на 20 августа было запланировано возникновение правовой коллизии одновременного существования на одной территории двух государств, что открывало богатые возможности для юридического крючкотворства по оправданию новой политической реальностью любых не правовых действий. Разумеется, такое состояние, образно говоря, «шизофренического временного раздвоения государственности» долго продолжаться не могло. А оно и не требовалось. Главное было создать предлог для псевдо правового устранения Съезда Народных депутатов СССР, как главной преграды на пути модели горбачевского реформирования СССР.
Открывала процедура поэтапного подписания нового договора возможности и для благовидного оформления капитуляции М.С. Горбачева с передачей власти Б.Н. Ельцину. К примеру, ничто не мешало учредителям нового ССГ сразу после подписания нового Союзного договора составить к нему приложение о возложении временно, до проведения первых выборов, исполнение обязанностей Президента ССГ, по совместительству, на Президента РСФСР Б.Н. Ельцина, а полномочий Председателя Правительства ССГ, также по совместительству, на Президента Казахстана Н.А. Назарбаева. Одним словом, возможностей в состоянии правовой неопределенности для последующего перевода под юрисдикцию ССГ союзных республик СССР, особенно при содействии М.С. Горбачева, у тройки заговорщиков было много… Не забудем, также, что их план в целом был одобрен Президентом США.
Конечно, в данном случае предложена лишь версия заговора, в которую в целом адекватно укладывается последовавшее развитие событий.
Отметим, что ни одна властная или правоохранительная структура как СССР, так и союзных республик не предприняла ни одного действия, вытекающего из их полномочий с учетом явной противозаконности обнародованного 02 августа замысла президентов. А Председатели Верховных Советов СССР и РСФСР в столь ответственный момент дружно отправились в отпуск! Так зримо проявило себя объединение административного ресурса «заговорщиков»! Обращает на себя внимание и смирение, с которым руководители органов высшей законодательной и исполнительной власти СССР, критически, и это мягко сказано, в письменной форме (видимо, для истории) оценивая проект договора, который согласовали три Президента, тем не менее, заявляли о необходимости его подписать! Здравый смысл подсказывает лишь одно разумное объяснение этой ситуации: руководители высшего ранга, обладая полнотой информации, лучше других осознавали: страна, действительно, катится к пропасти и пытались ухватиться хоть за такой мизерный шанс сохранить её, удержав буквально на краю…
В довершение 04 августа хитроумно удалился на отдых в столь критический и ответственный момент и сам Президент СССР. Как он заверяет, это не мешало ему издалека держать на контроле ход подготовки к 20 августа и вносить необходимые коррективы. С другой стороны, этот маневр обеспечил возможность под благовидным предлогом избегать необходимости отвечать на неудобные вопросы.
Перед отъездом, выслушав 3 августа на заседании кабинета Министров доклады о назревающей в экономике страны катастрофе, он успокоил собравшихся: «Мы не позволим развалить Советский Союз» и «будем принимать все меры вплоть до введения чрезвычайного положения» [1, стр.842]. Это заверение он подкрепил поручением перед отъездом в отпуск Председателю КГБ СССР В.А. Крючкову проанализировать вопрос о необходимости введения чрезвычайного положения (ЧП) в СССР. Аналитики КГБ пришли к выводу, что до подписания Союзного договора будоражить население введением чрезвычайного положения не целесообразно.
Отметим, что этот вопрос стоял на повестке дня союзной власти уже давно. Впервые чрезвычайное положение Указом Президиума Верховного Совета СССР вынужденно было введено в январе 1990 года в Баку с привлечением армейских частей для пресечения армянских погромов. Это подтолкнуло разработку и принятие соответствующего Закона. А 27 марта 1991 года по распоряжению Президента СССР для пресечения ожидавшихся беспорядков воинские части уже были введены в самый центр Москвы. После этого по инициативе М.С. Горбачева в апреле 1991 года с Советом безопасности СССР им был согласован состав Комитета по чрезвычайному положению и проработан ряд проектов документов на случай необходимости его введения, включая «Обращение к народу».
Роковой ошибкой, если это не было сознательной хитростью, М.С. Горбачева в реализации сговора трех Президентов стало обнародование в выступлении по телевидению 02 августа даты начала подписания нового Союзного договора, - 20 августа. Оно сыграло роль своеобразного «доноса» противникам сохранения СССР. Остававшийся в Москве Б.Н. Ельцин оказался с одной стороны под прессингом сторонников полного разрушения СССР, а с другой стороны, - демократов в депутатском корпусе РСФСР, которые требовали соблюдения процедуры и предварительного рассмотрения текста проекта Договора в Верховном Совете РСФСР.
10 августа Б.Н. Ельцин, уступая давлению, был вынужден официально направить текст проекта Договора в Верховный Совет РСФСР.
Вполне естественная в новых условиях неуверенность Б.Н. Ельцина привела к телефонному разговору с М.С.Горбачевым 14 августа 1991 года. О его содержании Борис Николаевич не счел нужным упоминать. Трудно предположить, чтобы Б.Н. Ельцин звонил не любимому им Президенту СССР за словами моральной поддержки. Почти наверняка с его стороны было предложено со ссылкой на осложнение ситуации в Москве отложить подписание договора. Основанием для подводящего итог этому разговору лаконичного резюме М.С. Горбачева: «Нужно сохранять хладнокровие и продолжать подготовку к подписанию.» [6, стр.727], очевидно, должен был быть согласован президентами комплекс дополнительных мероприятий в поддержку реализации намеченного ими плана, включая введение ЧП в Москве.
В тот же день 14 августа В.А. Крючков поручил своим подчиненным готовить документы для введения чрезвычайного положения, которые и были ему представлены 15 августа.
По косвенным свидетельствам 15 августа состоялась конфиденциальная (в КГБ) обстоятельная встреча Крючкова и Ельцина [1, стр.850]. 15-го же августа было принято решение доложить план введения чрезвычайного положения Президенту СССР. Поскольку докладывать лицу, которое по версии следствия предполагалось в итоге отстранить от власти алогично, распоряжение о подготовке к введению ЧП было отдано самим Горбачевым В.А. Крючкову после разговора с Б.Н. Ельциным 14 августа.
Из того, что В.А. Крючков 16 августа приступил к расширению числа лиц из союзного руководства привлеченных к подготовке введения режима ЧП следует, что план был одобрен Горбачевым.
Вечером 17 августа на территории КГБ состоялось очередное совещание сформированной В.А. Крючковым группы обеспечения введения режима ЧП. Из более позднего косвенного свидетельства В.С. Павлова можно предположить, что в нем по связи принимал участие и сам М.С. Горбачев, который утвердил намеченный план, пожелав участникам успеха, и, сославшись на плохое самочувствие, предложил премьер-министру легализовать своим решением намеченные мероприятия. Однако, вероятно уже после прекращения связи с Горбачевым, у участников совещания возникли проблемы в связи с категорическим отказом В.С. Павлова брать на себя ответственность со ссылкой на состояние здоровья и отсутствие у него по закону таких полномочий. Было принято решение направить на следующий день к Горбачеву делегацию, чтобы попытаться убедить его самого прилететь в Москву.
В 08 часов 18 августа министр обороны СССР Д.Т. Язов по своей инициативе провел совещание с подчиненными и дал указание привести ряд соединений в повышенную готовность выдвижения к Москве. Это свидетельствует о том, что принципиальное решение о введении ЧП было принято накануне, а весь день 18 августа прошел в поиске лица, готового взять на себя ответственность за легализацию его введения.
В 11 часов состоялось очередное совещание у В.А. Крючкова. О его содержании участники не сообщают. Можно предположить, что на нем пытались еще раз убедить В.С. Павлова взять на себя ответственность в выполнении устного указания Горбачева о введении ЧП. Поскольку Валентин Сергеевич, ссылаясь на состояние здоровья, ответил твердым отказом остальным участникам руководства СССР, привлеченным В.А. Крючковым для выполнения решения Президентов СССР и РСФСР о введении ЧП в Москве, не оставалось ничего другого, как отправить в Форос делегацию в составе: О.Д. Бакланова, В.И. Болдина, В.И. Варенникова и О.С. Шенина для выполнения возложенной на нее по итогам совещания 17.08.91 миссии: лично убедить М.С. Горбачева вернуться с ними в Москву для участия во введении ЧП либо получить от него письменное поручение сделать это конкретному должностному лицу. После категорического отказа В.С. Павлова как вариант на эту роль рассматривалась кандидатура вице-президента СССР Геннадия Ивановича Янаева.
В 13 часов делегация вылетела к Президенту в Форос. Одновременно, в связи с отсутствием формального руководителя по выполнению решения Президентов о введении режима ЧП, - группа В.А. Крючкова приняла срочные меры к привлечению в свой состав Председателя ВС СССР А.И. Лукьянова и Вице-президента СССР Г.И. Янаева, которые до середины дня 18 августа и не подозревали о спланированной для них роли толи «заговорщиков», толи «спасителей Отечества».
Весь вечер 18 августа, якобы, «заговорщики» провели в растерянности и спорах. После возвращения делегации из Фороса были даже предложения плюнуть на все и уйти в отставку…
Геннадий Иванович Янаев долго категорически отказывался подписывать указ о временном исполнении полномочий Президента СССР. Поскольку следствием было установлено, что полного блокирования связи с Форосом все же не было, одно косвенное свидетельство Г.И. Янаева позволяет допустить, что Михаил Сергеевич в этот критический момент мог попросить его об этом лично: «Горбачёв не сказал, что не надо вводить чрезвычайное положение. Он сказал, что «надо меры принимать, но вы поймите меня, я не могу в этом участвовать» [1, стр.861]. Обратим внимание на принципиальное отличие этого свидетельства Янаева от слов Горбачева в напутствии участникам делегации летавшей к нему в Форос. Как бы то ни было, документы были подписаны, войска пришли в движение и утром 19 августа под звуки музыки из балета «Лебединое озеро» страна проснулась в иной политической реальности.
* * *
Отметим, что с учетом результатов референдума 17 марта 1991 года в Москве, Петербурге и Свердловске и оголтелой информационной компании против СССР, развернувшейся в этих городах с начала августа, основания допускать организацию масштабных волнений вплоть до попыток захвата власти, действительно, были. Однако, согласованное М.С. Горбачевым и Б. Н. Ельциным введение чрезвычайного положения не ставило цель проведения каких либо силовых акций. План его введения носил демонстративно устрашающий характер, чтобы обилием войск и бронетехники деморализовать противников сохранения СССР и тем самым обеспечить начало подписания нового Союзного договора, которое мы определили как заговор трех Президентов против национально-государственного устройства СССР в прежнем его качестве. Поэтому члены команды Крючкова (ГКЧП) для обеспечения решения Президентов пошли по самому простому пути заимствования плана введения в Москву войск в конце марта 1991 года и разработанных вслед за этим по поручению Горбачева проектов документов, которые даже не удосужились отредактировать с учетом изменившейся обстановки.
Обратим внимание, ни один документ ГКЧП не содержал положений ущемляющих полномочия органов власти РСФСР. За все дни противостояния со стороны ГКЧП также не было допущено ни одного реально враждебного в отношении них действия. Наоборот, по личной просьбе Президента РСФСР для охраны (так и напрашивается резонный вопрос – от кого???) центра российской власти ( «Белого Дома») ГКЧП был направлен целый батальон ВДВ. А регулярные переговоры самого Ельцина с координатором ГКЧП В.А. Крючковым подтверждаются всеми участниками, вплоть до достигнутого ими в ночь на 21 августа соглашения вместе лететь в Форос к Горбачеву, чтобы втроем урегулировать ситуацию. Не для срыва ли этой договоренности крайне потребовалась организация той же ночью явной провокации против военнослужащих, закончившаяся смертью трех гражданских лиц?!
На удивление спокойной в свете последующего развития событий была и первая реакция Президента РСФСР на известие о введении режима ЧП. По свидетельству его близкого на тот момент соратника М.Н. Полторанина по дороге с дачи в Москву он находился в глубоком раздумье: «Горбачев – Горбачев, – протянул он хрипло вместо ответа (скорее себе, а не мне). – Что то многовато подтекста в его поведении. Как бы не повернули они ситуацию в другую сторону.». «Какие то сомнения растревожили президента. Что то не совпадало с его ожиданиями» [7, стр.106],- свидетельствует Михаил Никифорович. Мы же отметим для себя, что само введение ЧП не было для Бориса Николаевича неожиданностью, а смущали некоторые детали… Нетрудно догадаться, что такой открывающей для Горбачева новое окно возможностей вне пределов договоренностей, достигнутых тремя Президентами на 20 августа деталью, была ссылка в документах ГКЧП на его болезнь. Было от чего задуматься Президенту России…!
В подписанном уже в 9 часов утра 19 августа прямо на ельцинской даче тремя первыми лицами в руководстве РСФСР «Обращении к народу», составленном, кстати, в достаточно дипломатичном тоне, ещё можно уловить ультимативное требование Горбачеву подтвердить ранее достигнутые договоренности: «Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию. Безусловно, необходимо обеспечить возможность Президенту страны Горбачеву выступить перед народом» [8, стр.1]. Как видим, путь к уточнению намерений ГКЧП и нормализации ситуации пока ещё не был закрыт…
Все меняется после приезда Б.Н. Ельцина с дачи в «Белый Дом». Здесь уже царит дух, якобы, защиты конституционного строя, а в Штабе организации сопротивления ГКЧП заправляют сторонники полного разрушения СССР, которые, как откровенно признался спустя год в обширном отчете на страницах газеты «Известия» один из фактических дирижеров «Русской игры» Г.Х.Попов, всерьез готовились к силовому захвату власти осенью 1991 года. Борис Николаевич вынужден подстраиваться под общий настрой, о чем прямо свидетельствуют уже первые его Указы, которые однозначно «объявляют непримиримую войну» всему составу ГКЧП, а за ним и союзной власти. Чего стоит, к примеру безапелляционное: «…п о с т а н о в л я ю: Считать объявление Комитета антиконституционным и квалифицировать действия его организаторов как государственный переворот, являющийся ничем иным как государственным преступлением» [9, стр.1]. «Объявление войны» центру под предлогом защиты конституционного строя являлось давней «домашней заготовкой» сторонников разрушения СССР. Как разоткровенничался через год Г.Х. Попов: «Самым благоприятным для нас был вариант путча «против Горбачева». Мы ожидали, что скорее всего таким он не будет. Но, может быть, нам удастся представить его в таком варианте - и это будет большая удача. Поэтому даже если день, полдня будет «нестыковка» путча и Горбачева - надо будет сразу же этим воспользоваться и ударить в эту щель». (газета «Известия»№№ 189-192, 21-24 августа 1992 года) [10, (3.2-15-3-2)].
А теперь обратим внимание: разве не именно по этому сценарию, как по нотам, развивались события 19 августа 1991 года?
Следует отметить, что сам Б.Н. Ельцин, судя по всему, не был организатором разыгрывавшейся на улицах Москвы трагикомедии, а также как и практически все мы стал ее пассивным статистом. Единственно, чем он отличался от нас, это твердым знанием об отсутствии угрозы со стороны ГКЧП. Об этом свидетельствует все его поведение в эти дни.
Как непосредственный участник этих событий, свидетельствую: на призыв защитить демократию и конституционный порядок откликнулись десятки тысяч безоружных граждан, и не только москвичей. Вокруг «Белого дома» можно было встретить непримиримых в иное время спорщиков от монархистов до коммунистов. Тем более циничным является то, как воспользовались этим искренним порывом постановщики этого действа.
Растерянные, якобы, «путчисты», у которых и в мыслях не было воевать со своим народом и Президентом, уже 21 августа распустили свой ГКЧП и бросились за защитой, не к кому ни будь, а к М.С. Горбачеву в Форос. Однако, из, якобы, изоляции Президент СССР вернулся в Москву уже не с ними, своими подчиненными, а дождался делегации представителей РСФСР, которые и привезли его в столицу в ночь на 22 августа в качестве «своеобразного трофея». Как метко выразился народный депутат РСФСР О.М. Попцов: «Президент... в час своего возвращения... ещё не понимал, что... он сходит не по ступеням самолётного трапа, а спускается с Олимпа власти» [1, стр.895].
Наступило утро 22 августа и ничто, казалось бы, уже не мешало двум Президентам (РСФСР и СССР), засучив рукава, «вернуть страну к нормальному конституционному развитию», как призывали в своем воззвании утром 19 августа руководители России. Однако, к вечеру выяснилось, что каждый из них, не обращая внимание на предписанные Конституцией и Законами процедуры, принялся назначить каждый своих сторонников на ключевые министерские посты в СССР. Выяснение отношений началось еще ночью, а закончилось утром следующего дня полной отменой Горбачевым своих Указов и формальным назначением им кандидатов, предложенных Б.Н. Ельциным. По свидетельству помощника М.С. Горбачева А.С. Черняева после этого с Ельциным согласовывались все назначения!
Но на этом череда унижений М.С. Горбачева в этот день только начиналась! Во время встречи с Ельциным он между дел подмахнул записку Г.Э. Бурбулиса с предложением блокировать управление КПСС, опечатав здание её ЦК. А после обеда вышел на трибуну Верховного Совета РСФСР держать ответ перед Народными депутатами России. Во время этой встречи торжествующий Ельцин глумливо демонстративно, игнорируя робкие возражения Горбачева, подписал Указ о приостановлении деятельности Российской компартии. Завершилось, якобы, «возвращение страны к конституционному развитию» объявлением 24 августа Горбачевым о сложении с себя полномочий Генерального секретаря ЦК КПСС и призывом к ее ЦК самораспуститься, а рядовым членам создавать новые партии. 25 августа Б.Н. Ельцин завершил разгром КПСС, присвоив своим указом без суда и следствия (!) все ее имущество. Вся эта вакханалия беззакония двух Президентов в период 22 – 25 августа детально проанализирована с правовых позиций А.В. Островским в его книге: «Глупость или измена. Расследование гибели СССР». Мы же в заключение отметим еще одно вершащее учиненный разгром действие Горбачева. Его консультант Ревенко 24 августа собрал Кабинет Министров СССР и объявил об его роспуске. Сам же Горбачев в тот же день создал не предусмотренный Конституцией СССР новый орган - Комитет по оперативному управлению народным хозяйством страны, возглавить который после беседы с Б.Н. Ельциным предложил Председателю Правительства РСФСР И.С. Силаеву.
Как мы убедились, привезенный российской делегацией в качестве «своеобразного трофея» из Фороса в Москву Президент СССР М.С. Горбачев, послушно выполнив с нарушением Конституции и Законов СССР все требования Б.Н. Ельцина по замене руководителей силовых министерств сторонниками Президента России, фактически передав под его контроль управление всей экономикой Союза, самовольно ликвидировал всю исполнительную власть СССР.
Униженно смирившись с разгромом и вне законным запретом партии (КПСС), которую он возглавлял, он превратился в бутафорскую фигуру (или заложника?), прикрывающую, как фиговый листок, факт смены реальной власти в стране.
Да, в СССР еще функционировал конституционный орган представительной высшей власти – Съезд Народных депутатов СССР, формально обладавший всей полнотой власти. Но он уже был лишен структур реализации его решений в практической жизни.
Завершить Государственный переворот, спланированный «междусобойчиком» трех Президентов 30 июля 1991 года, после этого, как говорится, оставалось делом техники…
10. Материалы личного архива Оболенского А.М. (3.2-15-3-2)
За круглым столом на «Таврических чтениях» в читальном зале Таврического дворца:
Бабурин С.Н., Исаков В.Б., Ильин А.В., Оболенский А.М., Пашковский Е.А.
г. Санкт-Петербург, Таврический дворец
05.12.2022
Справка об авторе
Оболенский Александр Митрофанович – родился в 1943 году в г. Орле. В 1971 году окончил Ленинградский горный институт. Трудовая биография почти целиком связана с Кольским научным центром Академии наук СССР. С 1987 года активный участник неформального политического движения. В 1989 году в сложнейшей борьбе избран народным депутатом СССР от Ленинградского сельского национально-территориального округа № 20 (Мурманская, Ленинградская, Калининградская области и Карельская республика) . В числе побежденных на выборах соперников такие известные в то время люди, как командующий Ленинградским военным округом ген. - полк. Ермаков и редактор журнала «Коммунист» Отто Лацис. В политике стал широко известен благодаря самовыдвижению на первом Съезде Нар. деп. СССР в альтернативу Горбачеву при выборах Председателя ВС СССР. До 1990 года беспартийный. В январе 1990 года вошел в состав оргкомитета по подготовке учредительного съезда социал-демократической партии Российской Федерации и с мая 1990 года регулярно избирался в руководящие органы этой партии. С 2008 года, придя к выводу, что политические партии играют в жизни страны роль своего рода организованных преступных групп, вновь беспартийный.
Резко отрицательно оценил сменивший М.С. Горбачева политический режим и с тех пор ищет пути восстановления в России легитимной демократической власти.
