Информация к размышлению!

Сталин и будущее России

Мальцев А. А., СДПР (с)

Часть 3

Но если изменить такую ситуацию может только создание массовой, (следовательно и демократической) партии или коалиции, то почему же созданная КПРФ лево-патриотическая коалиция не смогла стать демократической, то есть массовой? Задействовав коммунистический и патриотический электорат, коалиция, тем не менее, не стала преобладающей, набрав лишь около половины сторонников от общего числа избирателей. Очевидно, для получения подавляющего перевеса необходимо создавать новую коалицию, привлекая дополнительные группы граждан, прежде всего, социал-демократические.

Противоречия между коммунистами и социал-демократами как-то постепенно переходят из области острых конфликтов в область дискуссионную и решаемую. Та же проблема рынка и одно из самых главных противоречий в конце 80-х начале 90-х годов как-то так сама собой перестала быть проблемой. И КПРФ, к примеру, демонстрирует вполне рыночное мышление, если не в своей программе, то уж в индивидуальном поведении думских кандидатов от коммунистов во всяком случае.

Октябрьскую революцию, положившую начало построению тоталитарного Советского Союза, вряд ли можно назвать демократической. В 1917 году рабочих в России было не больше, чем сейчас либералов - менее 10 % от всего населения. А Октябрьский переворот отражал интересы, прежде всего, рабочих. Лозунг "Земля v крестьянам!", обеспечил большевикам на первых порах нейтралитет крестьянства. Предпринятый в это время знаменитый Ледяной поход был неудачным именно вследствие нейтральности крестьян. У Белых не было солдат, капитаны шли рядовыми, офицерские полки хотя и многократно превосходили по боеспособности полупартизанскую в то время Красную армию, но были слишком малочисленны, чтобы изменить общую ситуацию. Интеллигенция же, хотя и поддерживала Учредительное собрание, разогнанное большевиками, была так же малочисленна, как и рабочие. Основное население крестьяне было нейтральным. Именно тут причина, так называемого, мирного шествия советской власти в конце 1917 в начале 1918 года.

Но весной 1918 из-за трудностей с хлебом (прежде всего в Петрограде) большевики ввели продразверстку, что вызвало изменение позиции крестьян. Более зажиточные встали на сторону Белых, у которых появились солдаты и началась Гражданская война. Однако во многом крестьянство (большинство населения страны) продолжало оставаться нейтральным: дезертирство крестьян и из Белой армии, и из Красной было значительным. Дезертиров ловили и ставили в строй как Белые, так и Красные.

Сознательно Красных поддерживали рабочие, 64% кадрового состава металлистов и текстильщиков, к примеру, ушли на фронт [Поляков Ю.А. Советская страна после окончания гражданской войны: территория и население. М.:Наука, 1986. С.215.], то есть практически все призывные возраста. (Рабочий класс и вытянул основную тяжесть войны и к 1921 году численность рабочего класса сократилась более чем вдвое по сравнению с 1913 годом.) Белых поддерживала прежде всего интеллигенция. Именно в те годы возникла ситуация, когда в обществе присутствуют две малочисленные, но активные и резко поляризованные политически группы, которые и определяют в стране политическую ситуацию, при нейтральности, пофигизме основной массы населения. Малочисленность активных политических групп отнюдь не препятствовала кровавому характеру Гражданской войны: отсутствие резко преобладающей силы, социальная нестабильность способствуют разгулу анархии.

Далее, после победы большевиков в гражданской войне, многие слои интеллигенции, объявленные буржуями, были лишены политических прав. И хотя во время НЭПа еще сохранялись элементы духовной свободы, однако это время было кратким. Вскоре последовало удушение НЭПа и коллективизация, сопровождаемая голодом среди крестьянства. После террора тридцатых годов стало смешно говорить о свободе слова и печати, свободе митингов и демонстраций. Репрессии против старых(?) революционеров сопровождались репрессиями против инженеров и творческой интеллигенции, а советская наука в этот период в заметной степени развивалась за колючей проволокой, в шарашках.

Пик могущества Советского Союза, время, когда СССР динамично развивался, ассоциирующийся с руководителем Союза в эти годы И.Сталиным, был в то же время и временем наибольшей репрессивности советской системы по отношению к интеллигенции. Именно поэтому можно сказать - Сталин является нашим классовым врагом.

У меня вызывает недоумение: почему коммунисты, стараясь привлечь на свою сторону как можно больше сторонников, одновременно делают своим символом классового врага интеллигентов? И при этом они удивляются, что интеллигенция поддерживает их противников, несмотря даже на то, что политика существующей власти противоречит коренным интересам интеллигенции - идет развал системы среднего и высшего образования, резко упало финансирование науки? Не в силах понять такой феномен, коммунисты исполняются какой-то обиды на интеллигенцию, обвиняя ее в предательстве, посмотрите хотя бы на творчество такого яркого коммунистического публициста, как С.Кара-Мурза. Возможно, это происходит потому, что коммунисты просто не силах понять сам этот термин - классовый враг - ощутить всю его иррационально-эмоциональную энергетику, неподвластную логическим доводам. В течение многих десятилетий советской власти существовал некий народ (?), единый с партией и ее генсеком лично, и уголовнички - друзья этого народа? Мы же, инженеры, в этой системе определений, были врагами.

Однако, несмотря на невозможность для инженеров вступать в какой-либо союз со сталинистами, для будущего России жизненно необходимо устранить ситуацию раскола, когда на политическом поле присутствуют две резко конфликтные, но немногочисленные группировки, которые в игре случайностей определяют направление развития страны при полнейшем равнодушии основной массы населения. Ситуация, когда подавляющее большинство населения игнорирует выборы, чревата непредсказуемым социальным взрывом.

А потому попытаемся внимательнее рассмотреть позицию сталинистов. Сталинисты связывают со Сталиным период, когда СССР был наиболее сильным государством и пользовался наибольшим авторитетом на международной арене - пик славы нашей страны.

Никого из тех, кто непосредственно воевал в Гражданскую, кто проводил Великий перелом, кто активно участвовал (хотя бы и в виде голосования на собрании) в сталинских чистках, то есть никого из тех, кто создавал тот строй, давно уже нет. Всем теперешним сталинистам он уже явился в созданном виде, они в значительной степени были воспитаны в его культурной атмосфере. И они относятся к ней как чему-то естественному, жестокости ускользают от их взгляда, да память человека и вообще старается запомнить только хорошее. Было бесплатное массовое образование и бесплатное массовое здравоохранение - впервые в мире. Был неуклонный рост уровня жизни, был талантливый руководитель страны, выгодно отличавшийся этим от последующих руководителей, был неуклонный рост технической и научной мощи Союза, была победа в тяжелейшей войне и высокий международный авторитет.

Все это начало исчезать после смерти Сталина. Начался рост цен и падение уровня жизни (В конце правления Сталина, наоборот, цены постоянно снижались). Произошло отставание от Запада в кибернетике, вообще наметилось постепенное и неуклонное отставание в наукоемкой промышленности. К началу Перестройки СССР не только не обогнал Америку, но сполз на третье место, уступив Японии. И образование, и медицина постепенно становились платными, сначала в форме блата и взяток. Началась критика Сталина и вызванное этим падение международного авторитета, кризис в коммунистическом движении.

Хрущев и его критика Сталина - видимый рубеж начавшегося процесса развала. При Брежневе распад продолжался, а авторитет Генерального секретаря упал в стране до последней степени. Горбачев довел Перестройку до развала страны, и те самые пресловутые свободы слова, собраний и митингов, превратились в современной России в значительной мере в фикцию, поскольку пробиться на центральные СМИ для оппозиции абсолютно нереально, а репрессивное избирательное законодательство надежно блокирует возможность создать новую партию и участвовать в выборах.

Эти факты настолько очевидны, что сталинистам крайне трудно понять, как вообще кто-либо может не признавать заслуг Сталина, не видеть, что развал СССР начался именно после его смерти и лишь завершился при Горбачеве. Что же до жестокостей Сталина, то они перекрываются жестокостями современной политической элиты - в стране идет массовая депопуляция со скоростью почти миллион человек в год.

Отметим, что апологеты Сталина это, прежде всего, рабочие, либо те, кто придерживается концепции гегемонии рабочего класса. Как пишет, например, Зиновьев, культ личности Сталина был вполне демократичным и поддерживался широкими массами рабочих [Зиновьев А.А. Зияющие высоты. В 2-х кн. Кн.1. v М.: Независимое изд. ПИК, 1990 v 318с.; Зиновьев А.А. Зияющие высоты. В 2-х кн. Кн.2. М.: Независимое изд. ПИК, 1990 v 320с. Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. М.:Центрполиграф, 1994 495с. Зиновьев А.А. Кризис коммунизма // Коммунизм как реальность. М.:Центрполиграф, 1994 v С.314.]. Сталинские репрессии были диктатурой именно рабочего класса. А потому рабочие и восприняли хрущевскую критику Сталина, как отмену именно своей диктатуры. И впоследствии рабочая, антиноменклатурная, то есть в некотором роде демократическая фронда выделялась именно этим v портретами Сталина на своем рабочем месте. (Как раз антиноменклатурный характер этой фронды, да и само ее наличие, ускользает от внимания антисталинистов).

Вот, к примеру, мнение Виктора Анпилова: Но вместо того, чтобы привлекать к этой функции, то есть к управлению государством, повседневному учету и контролю, миллионные массы трудящихся города и деревни, как учил нас Владимир Ильич, правящая в стране Коммунистическая партия монополизировала функции управления экономикой и распределения совокупного общественного продукта - Причем приватизировала вместе с постыдными для всякого коммуниста привилегиями, в виде спецмагазинов с продуктами лучшего качества, поликлиник и больниц с более квалифицированным медицинским персоналом, квартир повышенной комфортности, элитных школ для своих детей и так далее. Обладатели этих привилегий думали больше о личном материальном интересе, нежели об общественном. Огромный партийно-государственный бюрократический аппарат оттеснил массу рабочих и крестьян от управления страной, и сам превратился в класс, враждебный рабочим и крестьянам.[ Анпилов В. Наша борьба. М.: Трудовая Россия, 2002. С.53-54.] Анпилов связывает такую характеристику СССР как раз с послесталинскими годами. Характерно, что Анпилов волнуется только об интересах рабочих и крестьян, на интеллигенцию ему плевать, он ее даже не упоминает. Мысль, что в эпоху НТР инженеры из прослойки превращаются в класс, как и ранее в эпоху промышленной революции рабочие превратились в класс из прослойки ремесленников [Мальцев А. Ноосферная революция], даже не приходит ему в голову.

И это одна из причин, почему интеллигенция также не замечает этой фронды - это фронда не только против номенклатуры, но и против нас инженеров.

Давайте грубо оценим соотношение тех, кто по своим классовым характеристикам может допустить величие Сталина, и тех, для кого такая постановка вопроса неприемлема.

Если на момент развала Союза оценить количество тех, кто имел (или получал) высшее или среднее специальное образование, то это количество будет примерно равно тем, кто имел общее среднее образование. Количество имевших неполное среднее было примерно равно этой же величине. Соотношение между физическим и умственным трудом также было 2:1. Из этого можно ожидать, что инженеров (и техников интеллигенции) раза в два меньше, чем рабочих и крестьян. Поэтому можно было бы ожидать, что сталинистов в нашей стране должно быть в два раза больше, чем их противников. Однако, это не так, на практике политические блоки, поднимающие на свой флаг образ Сталина, не набирают более половины голосов граждан.