Предлагаемая статья связана с предыдущими публикациями «Гносеологические ошибки марксизма», Гипотезы и прогнозы марксизма», «Диалектические казусы», «Об исторических типах научной рациональности» и «К вопросу об эпистемологической ошибочности марксизма» и продолжает обсуждение противоречий современного (и классического) марксизма.

Здравствуйте, Александр Львович.

Ну вот видите, уже больше двух суток прошло со времени моей реплики Котельникову. Ответа нет. Как я понимаю, его и не будет. Михаил Евгеньевич хотя и доктор философских наук, но отвечать на вопрос о подтвержденности марксизма как науки не хочет, надо полагать и не может.

Подчеркиваю, что он является преподавателем. Вот его письмо от 3 августа в 15.36: "Поэтому, как объяснял я своим студентам...", то есть он преподает либо марксизм, либо по крайней мере диалектику. Насколько я помню тему его докторской диссертации, она как раз посвящена вопросам диалектики в марксизме.

Но раз он преподаватель, да еще и претендует на то, что преподает науку, то он должен бы был знать, что вопрос подтвержденности любой (каждой) современной науки – один из самых важных в преподавании этой науки. То есть в принципе преподаватель должен быть готов в любой момент на этот вопрос ответить. Вопрос подтвержденности научного знания занимает важное место в философии современной науки.
 
 

Но марксисты в нашей стране традиционно наплевательски относятся к этому вопросу. Да и не только в нашей стране. Так впервые в марксизме эту проблему поднял ещё Э.Бернштейн, но вместо обсуждения проблемы его просто обозвали ревизионистом. А проблема в том, что общенаучные принципы научности в социологии во времена Маркса-Энгельса применены быть не могли. Социология доросла до уровня современной науки только к ХХ столетию. В результате Маркс с Энгельсом предложили свои оригинальные принципы научности, в основу которых положили не подтвержденность научного знания, а материализм.

То есть понятие о научности, принятое в среде марксистов, резко отличается от общенаучного понимания научности. Марксизм, в том виде, в каком он существует, требованиям современной науки не удовлетворяет. Этим, кстати, и объясняется, например, критика Поппера. И также характерно, что марксисты по большей части не в состоянии на эту критику адекватно ответить. Вот гляньте, в конце статьи Гносеологические ошибки марксизма я разбираю наивные попытки А.В. Бузгалина опровергнуть Карла Поппера.

Но, возможно, Михаил Евгеньевич не захотел входить в дискуссию о марксизме, а ограничил свои замечания исключительно диалектикой. Тогда, конечно, требовать от него подтвержденность диалектики - все равно, что требовать от математика подтвержденность математики. Это чисто логическая дисциплина, не требующая сама по себе эмпирического подтверждения. Однако М.Е.Котельников – марксист, а потому я и задал вопрос о марксизме.
 
 

Я ещё раз обращаю внимание на место диалектики в истории науки. Котельников не захочет это место правильно определять, поскольку он диалектику преподает, то есть он лично заинтересован придать диалектике максимально возможную значимость, значительно превышающую её реальное значение.

Диалектику начали развивать еще древние греки в те времена, когда современной науки еще не было. И тогда ученых называли не учеными, а философами. Эта архаика сохранилась в Европе - там и сегодня присуждают степени не докторов наук, а докторов философии. Но в результате научной революции Галилея-Декарта-Ньютона из философии выделилась первая современная наука - физика.

Первоначально физики продолжали называть себя философами, но чтобы резко отличить себя от остальных философов, приняли название натуральные философы. Вот Вы напрасно приняли мою прошлую реплику на счет одного Декарта (об отказе от диалектики). Это я так написал, поскольку могу привести конкретную цитату Декарта об этом. Но это же не значит, что от диалектики отказался один Декарт. Это общая позиция физиков в те годы.

Диалектика – это метод умозрительных рассуждений, позволяющий делать некоторые предположения. Именно предположения, а не выводы. Чтобы эти предположения стали выводами, они еще должны получить эмпирическое подтверждение, о чем диалектики обычно забывают. Вот именно от этой умозрительности физики и отказались.

Вспомните гордое высказывание Ньютона "Гипотез не измышляю!". То есть все, что сказал (написал) Ньютон, является не гипотезой, не пустым (диалектическим) измышлением, а есть твердо экспериментально установленные факты.

Учтите простой факт – нет ни единого физического закона, что был бы открыт с помощью диалектики.
 
 

Вернемся к марксизму.

Маркс начинал с того, что был младогегльянцем (то есть идеалистом) и блестяще владел диалектикой. Затем он перешел с этой позиции на позицию материализма, что и означало появление марксизма. Это прежде всего такие работы как Святое семейство, Нищета философии и Немецкая идеология. В этих работах была, кстати, сформулирована и обоснована идея коммунизма. Во всех этих работах он пользовался диалектикой. То есть подчеркнем – для вывода идеи коммунизма Маркс пользовался диалектикой.
 
 

Но тут ему пришло в голову, что диалектика, гегелевская диалектика – идеалистична, то есть с материализмом не очень стыкуется. И даже где-то материализму противоречит. И тогда Маркс произвёл переворот диалектики с головы на ноги. Он отказался от применения диалектики для прогнозов, а пришел к следующей схеме: сначала описывается имеющееся течение событий, а уже потом констатируется, что оно соответствует диалектике – вот что пишет по этому поводу Энгельс в Анти-Дюринге:

«Таким образом, называя этот процесс отрицанием отрицания, Маркс и не помышляет о том, чтобы в этом видеть доказательство его исторической необходимости. Напротив: после того как он доказал исторически, что процесс этот отчасти уже действительно совершился, отчасти еще должен совершиться, только после этого Маркс характеризует его к тому же как такой процесс, который происходит по определенному диалектическому закону. Вот и все»
(Энгельс Ф. Анти-Дюринг. // Маркс-Энгельс. Соч. Т.20. С. 138).

То есть у Маркса получился (якобы) материализм – эмпирическое течение событий первично, а диалектический вывод вторичен.

В результате возникает парадокс:

– с одной стороны, диалектика есть важная часть марксизма и основа марксистской эпистемологии,

– с другой, диалектика для прогнозов не используется.

Вот эта схема является основой понимания научности Марксом-Энгельсом, то есть в этом понимании изначально заключен парадокс, который философы (Котельников в частности) не замечают, да и принципиально заметить не могут (не способны). Поскольку пребывают в иллюзии, что марксистское понимание научности может иметь больший приоритет, чем общенаучное понимание научности.
 
 

Маркс же с этого момента полностью перешел на эту свою новую схему рассуждений – в Манифесте, написанном вскоре после Немецкой идеологии, диалектическая аргументация практически не видна.

Вообще надо считать, что Манифест есть первая работа Маркса-Энгельса, написанная не в рамках гегелевской диалектики, а уже в рамках марксистской диалектики. Это можно заключить по тому, что непосредственно перед Манифестом были написаны Принципы коммунизма Энгельса, которые полностью опираются на гегелевскую диалектику. Но, видимо, по этой причине они были отвергнуты и переписаны в виде Манифеста. И далее Маркс всегда выдерживает эту схему – сначала идет описание течения событий, а уже потом может быть констатация, что события укладываются в какой-либо диалектический закон.

К примеру, в Капитале – идет описание событий, а потом констатируется, что это экспроприация экспроприаторов: «Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьёт час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют»
(Маркс Капитал Т.1. //Маркс-Энгельс. Соч. Т.23. С.387.).

Ну хорошо, текущие события и ближайшие их следствия так можно описывать – при помощи простой экстраполяции. Но если принять эту схему, то полностью лишается обоснованности вывод о коммунизме. Поскольку этот вывод сделан в логике гегелевской, а не марксовой диалектики.

Допустим даже, что вывод об экспроприации экспроприаторов не является априорным. Процессы зашли достаточно далеко. Еще при жизни Маркса начинается процесс кооперации (обобществления) капиталов, а индивидуальные (немонополизированные) капиталисты разоряются в кризисах. И Маркс даже успевает назвать это «возможным коммунизмом» (Маркс К. Гражданская война во Франции // Маркс–Энгельс. Соч. Т.17. С.347.).

Однако это вывод только лишь об обобществлении капиталов. Для того, чтобы перейти от обобществления капиталов к коммунизму, надо сначала доказать, что таковое обобществление означает именно коммунизм и ничего другого означать не может – а это не так.

Сам этот вывод о неизбежности обобществления был сделан ранее Капитала, к примеру, еще Энгельсом в Принципах коммунизма – сделан на основе тогда еще гегелевской диалектики. В Капитале этот вывод только повторился и получил дополнительное обоснование. Но тут начинает играть роль принципиальная ограниченность диалектики как инструмента (неважно гегелевская или марксова диалектика). С помощью диалектики в принципе невозможно делать какие-либо численные оценки. То есть теряется разница между всеобщим обобществлением, которое предпочел вывести Маркс, и частичным обобществлением, которое все равно же есть обобществление и уже достаточно для решения проблемы кризисов неплатежей, играющих роль причины обобществления. И если всеобщее обобществление на самом деле означало бы отмену частной собственности, то есть наступление коммунизма, то частичное обобществление означает всего-лишь наступление очередной формации, более прогрессивной, чем капитализм, но фазой коммунизма не являющейся в принципе – социализм.

Таким образом из Капитала следует в значительной степени апостериорный вывод о новой формации (социализме), то есть этот вывод сделан в рамках марксовой материалистической диалектики, вывод же о коммунизме остается априорным выводом в рамках гегелевской диалектики, поскольку никаких эмпирических подтверждений коммунизм пока не получил.
 
 

Таким образом, имеется проблема. Если принять имеющуюся эпистемологию марксизма и переворот диалектики с головы на ноги, то теряется обоснование коммунизма. Если же оставить гегелевскую диалектику и обоснование коммунизма, тогда эпистемология, предложенная Марксом и Энгельсом, ошибочна, а на этой эпистемологии покоится утверждение о научном статусе марксистской теории.

То есть мы упираемся в проблему ошибочности марксистской эпистемологии. Как я неоднократно указывал, марксизм вполне соответствует пониманию научности по Бэкону, но в принципе не соответствует понимаю научности по Декарту.

Так получается потому, что по крайней мере Энгельс категорически не понимал современное ему понимание научности в физике (можно привести конкретную цитату Энгельса из Диалектики природы в подтверждение данной мысли, про Маркса же так уверенно сказать нельзя), но, вероятно, и Маркс также не понимал, иначе бы он Энгельса поправил.

Вопрос на самом деле не в том - марксистская материалистическая диалектика, или гегелевская идеалистическая диалектика, а в том, что любые спекулятивные (теоретические) выводы требуют подтверждения последующей эмпирикой. Именно этого требует принцип радикального сомнения Декарта. И именно эти проблемы в эпистемологии, являющиеся одной из сущностных причин текущего кризиса марксизма, марксисты в упор отказываются признавать.