На главную
СВОБОДА! СПРАВЕДЛИВОСТЬ! СОЛИДАРНОСТЬ!
Типология партий как инструмент подавления демократииАндрей А. Мальцев, СДПРСейчас в типологии партий, применяемых политологами, существует множество подходов, сменивших «устаревшую» классификацию по классовому признаку (пролетарские-буржуазные) и по характеру действий (реформистские-революционные). И хотя, разумеется, критерии классификации возможны самые разнообразные, однако эти различные классификации не являются идеологически нейтральными. Отход от марксистской классификации и переход к западным политологическим классификациям, подающийся под маркой «деидеологизации» науки, на самом деле был идеологическим орудием (одним из орудий) разгрома демократического движения в России. Западные классификации на самом деле мешают пониманию политического пространства России, искажают такое понимание и, таким образом, облегчают становление в России авторитарного строя – в мутной воде легче ловить рыбку. Основной операционной характеристикой партии, как и двести лет назад, является деление на левых-правых. Это определение партии жизненно важно потому, что определяет возможные союзы и коалиции данной партии. А создание парламентской коалиции весьма часто – наиболее легкий путь к формированию парламентского большинства, следовательно, и правительства. Это деление на левых-правых, с одной стороны, одно из наиболее простых, поскольку интуитивно чувствуется народными массами, с другой, одно из наиболее трудных для классификации, поскольку не является постоянной характеристикой, а меняется с течением времени. Непонимание этого последнего факта (изменения со временем характеристик левых-правых) ведет к тому, что выбирается и абсолютизируется существующая в какой-то момент классификация. Так, применяемая в настоящее время для определения левизны-правизны, классификация по отношению к ценностям является абсолютизацией социальной реальности Европы второй половины XX столетия. Эта классификация прямо неверна для условий XIX века и нет никаких гарантий, что она останется верной для XXI века. И эта классификация совершенно не подходит для условий России, как современных, так и XX столетия. Не подходит, прежде всего, потому, что политическое пространство России декларативно. Если кто-то декларирует какие-то ценности, это никоим образом не означает, что он действительно придерживается этих ценностей. Применяемое в настоящее время для европееподобной классификации партий противопоставление свободы (правые партии) и справедливости (коммунистические партии), а также баланса свободы и справедливости (социал-демократические партии) является ничем иным, как фехтованием идеологиями, то есть использованием инструментов, призванных изменять социальную реальность, а отнюдь не описывать ее. Это фехтование приводит к появлению так называемых определений типа «левые – за сильное государство, правые – за ограничение роли государства». По такой классификации Маркса с Энгельсом следовало бы считать крайне правыми, поскольку они выступали вообще за отмирание государства, то есть за его полную отмену. А царя всея Руси Николая II следовало бы считать левым политиком, поскольку он выступал за сильное государство и всеми силами противился ограничению государства даже конституцией. Возьмем партию кадетов в 1917 году. До февральской революции это была центристская, даже ЛЕВО-ЦЕНТРИСТСКАЯ партия. Страшно подумать - эти вольнодумцы нападали в Думе на царя и хотели ограничить монархию конституцией, а в деятельности партии принимали участие видные в прошлом марксисты, например П.Б.Струве. После февральской революции программа кадетов сдвинулась еще ДАЛЬШЕ ВЛЕВО, поскольку в новых условиях они стремились (готовы были пойти на нее) уже к буржуазной республике, а не конституционной монархии. Однако в новом Временном Правительстве и в легальном политическом пространстве России кадеты оказались на КРАЙНЕМ ПРАВОМ фланге просто потому, что классические монархисты были выброшены из легальной политики вообще. Разумеется, их отношение и к свободе, и к справедливости осталось без изменений – с чего бы им их изменять, да еще в течение пары месяцев? И вот этот пример ярко показывает ИДИОТИЗМ игры в ценности при определении левизны-правизны партии. За тот же 1917 год левоэкстремистская партия эсеров, боровшаяся с царским правительством путем террора, стала после Февраля центристской и фактически правящей партией, а, после того как Керенский сменил Милюкова, и формально правящей партией. А к концу года это была уже правая и снова экстремистская партия, боровшаяся путем террора уже с большевиками. То есть за один год партия была последовательно левоэкстремистско-террористической (в январе), левоцентристско-реформистской и формально оппозиционной (в марте-апреле), центристской и правящей (в мае-июне), правящей и центристской с уклоном в консерватизм (с июля, когда была расстреляна демонстрация большевиков и по Октябрь) и, наконец, начиная с Октября – снова террористическо-экстремистской, но уже правой партией. Кто-нибудь возьмется утверждать, что за это время ценности эсеров хоть на йоту изменились? Так как же можно вообще принимать ценности хоть за какой-то классификационный критерий при определении левизны-правизны? О том, что применяющиеся принципы типологии партий неэффективны, что с их точки зрения политическая ситуация и в России, и в Татарстане парадоксальна, неоднократно отмечалось и мной [1, 2, 3], и другими исследователями. Так Р. М. Зинатуллин пишет, что основное противоречие между партиями строится не на их идеологиях, а по отношению к номенклатуре [4]. О парадоксальности (с точки зрения общепринятых систем классификации) эволюции партийной системы в РТ пишет В. А. Беляев [5]. Действительно, давайте оценим политическое пространство России последних 15 лет с точки зрения применяющихся классификаций политических партий. На левом крыле КПРФ, на протяжении многих лет создающая сильнейшую парламентскую фракцию и реально борющаяся за пост Президента. Сильный правый фланг от ДемРоссии до СПС, постоянно формировавший правительство (Гайдар, Черномырдин, Кириенко). Мэр столицы государства, Лужков, организует движение центра, есть еще несколько влиятельных центристских движений, регулярно побеждающих на выборах (Лебедь, Яблоко и другие). И вот при всем таком развитом политическом пространстве на протяжении всего этого 15-летнего периода постоянно выдвигались обвинения в авторитарном характере Российского государства, а после последних выборов обвинения звучат особенно часто – парадокс. Очевидно, что применяющиеся классификации политических партий абсолютно не годятся. Они не описывают политическое пространство России, а, наоборот, затрудняют его понимание. Давайте вернемся к натуральной классификации политических партий, стихийно применявшейся народными массами на заре Перестройки, и посмотрим – имеет ли она какое-либо обоснование? Естественным является деление на левых-правых по отношению к социальному прогрессу. Это единственно корректное определение, верное для любых регионов и в любое время. Левые партии – настроены на прогресс. Поэтому они выступают против всех форм дискриминации, как мешающих прогрессу. А раз так, то их считают приверженцами равенства, свободы и справедливости. К тому же, единственное корректное определение прогресса – увеличение свободы [6]. Правые партии настроены против прогресса. Поэтому им присущ культ власти, авторитета и иерархии, вообще любых механизмов, ограничивающих свободу. Именно отношение к прогрессу и принималось за основу классификации в то время, когда возникли сами термины – левые-правые. В начале Перестройки исходными условиями была социальная ситуация Советского Союза – тотальная идеология, однопартийность и Госплан (отсутствие рынка). В этих условиях прогрессом было движение в направлении к рынку, к многопартийности и отказу от монопольной идеологии. КПСС в целом противилась этому движению, поэтому народ считал ее правой партией. С тех пор КПСС превратилась в КПРФ, которая хотя и несколько полевела, однако продолжает оставаться в целом правой партией с консервативными установками – народность, державность, реставрация, порядок. С этим хорошо согласуется и явно заметный уклон не просто в народность, а в национализм. На левом фланге была Межрегиональная депутатская группа, вокруг которой сформировалась ДемРоссия. Это движение отстаивало прогресс – тот, который был необходим в тех условиях. В результате применения некоторых политтехнологий, в частности, отказа от натуральной системы классификации партий и перехода к современной классификации, левое движение в стране было совершенно уничтожено, и сейчас оно не представлено в ГосДуме России. После 1991 года, когда около 9 партий вышло из ДемРоссии, ДемРоссия сильно поправела. Это было вызвано тем, что там осталось только правое крыло, возглавляемое Гайдаром. И после отмены Госплана и отпуска цен (то есть решения основных задач буржуазной революции) правое крыло ДемРоссии, крыло быстро формирующейся в результате приватизации крупной буржуазии, исчерпало свою прогрессивность и стало тормозом на пути развития России. Доказательством этому – отсутствие структурной перестройки экономики России, прочная ориентация на сырьевой сектор рынка. С этого момента отличие СПС (и ее более ранних аналогов) от КПРФ состоит в том, что КПРФ – правые консерваторы, а СПС – правые либералы, но обе партии находятся в правой части политического спектра. Такое определение имеет марксистское обоснование. Если следовать логике формационного перехода: революция в средствах производства ? социальная революция ? политическая революция, как это следует из исторического материализма К.Маркса, то революцией в базисе, приводящей к падению капитализма и установлению новой формации, следует признать Научно-техническую революцию, а соответствующей ей социальной революцией следует признать революцию менеджеров. О формировании в Советском Союзе нового элитарного класса менеджеров (номенклатуры) говорили и Л.Троцкий, и М.Джилас и М.Восленский. Аналогичный процесс (революцию менеджеров, становление постиндустриального общества) на Западе описывали Д.Белл с Дж.Гэлбрейтом. Таким образом, основным социальным противоречием современной эпохи является противоречие Менеджер (номенклатура) – Инженер (информационный работник). Классы же буржуазии и рабочий не являются определяющими, и постепенно отмирают, сокращаясь в численности, как и ранее отмер класс крестьян – до 2-3% населения в развитых странах. Прогрессивность рабочего класса исчерпывается с переходом к посткапитализму, то есть с началом XX столетия рабочий класс теряет свою прогрессивность и все более становится классом реакционным [7, 8, 9, 10]. Таким образом, мы можем определить партии номенклатуры (крупносоциалистическая партия – Единая Россия) как правые партии, а партии инженеров (отсутствующая в современной России социал-демократическая партия – согласитесь, все имеющиеся на данный момент партии имеют небольшую численность и являются пока только лишь проектами) как левые. Партия же крупной буржуазии – СПС – и мелкосоциалистическая рабочая партия – КПРФ – не являются определяющими с точки зрения формационной теории и могут оказываться в той или иной удаленности от центра со сдвигом вправо, что мы и наблюдаем – обе партии правые. Имеются также две мелкобуржуазные партии с тем отличием, что Родина более центристская (по выдвигаемым требованиям), а ЛДПР – более правая. Единственная хоть сколько-нибудь левая по своему составу партия – Яблоко, на которую ориентируются инженеры. Но эта партия сама себя идентифицирует как правая партия (право-центристская). Итак, в Думе прошлого созыва не было представлено ни одной левой партии, и была представлена одна относительно центристская партия Яблоко, выглядящая безнадежно слабой на фоне гипертрофированного правого крыла. В новой Думе также нет левых партий, а роль центра пытается играть Родина. И, при таком резком крене вправо политического пространства России, каким еще, как не авторитарным, может быть характер государственной власти? Интересно, что такое положение – отсутствие (разгром) левого движения в стране – сложилось не стихийно, а является результатом целенаправленной деятельности правого крыла ДемРоссии. Дело в том, что в момент начала Перестройки и левое и правое движения не были однородными, а представляли собой довольно разнородные группы, ситуативно оказавшиеся вместе [11]. Среди левых были представлены как действительно левые (относящиеся к классу Инженеров), так и право-буржуазные группы, ориентированные на рынок, а потому блокировавшиеся в то время с левыми. Среди правых были представлены как действительно правые (и номенклатурно-коммунистические, и консервативно-националистические группы), так и левые по своим взглядам, но в силу того, что традиционно прогресс связывался с коммунизмом, оказавшиеся в блоке с правыми. После того, как право-буржуазные слои добились своего – отменили Госплан и отпустили цены –именно правое крыло ДемРоссии начало усиленно внедрять неадекватную России европееподобную систему классификации политических партий, по которой КПСС-КПРФ являлась левой партией, а ДемРоссия (впоследствии СПС) – правой. То есть вместо перегруппировки и создания полноценных левого и правого фланга политического спектра просто поменяли названия. В результате на левом фланге в массовом сознании присутствует КПРФ, не являясь реально левой партией, но и не давая оформиться здоровой левой партии, а на правом фланге СПС все еще продолжает аккумулировать некоторое количество левых по своим индивидуальным характеристикам политиков, число которых, впрочем, постоянно уменьшается. Таким образом, удачная политтехнологическая находка правого крыла ДемРоссии по замене натуральной системы классификации политических партий на европееподобную, применяемую в настоящее время, привела к разгрому левого движения в стране, что можно посчитать тактической целью правых. Однако эта же самая смена классификации и разгром левого движения привели к усилению авторитаризма в российской политике. А впоследствии к тому, что СПС оказался вообще выброшенным из ГосДумы последнего созыва. То есть правые получили возвратный удар собственной технологии. И, наконец, поскольку еропееподобная классификация затемняет описание политического пространства России и мешает нашему осознанию реалий этого пространства, постольку эта классификация сильно затрудняет вообще хоть какой-то социальный и политический прогресс в нашей стране, препятствуя нормальному структурированию нашего политического пространства. Литература
Другие публикации Мальцева А. А. на данном сайте: В оглавление |
