Предлагаемая статья связана с предыдущей публикацией «Гносеологические ошибки марксизма », а также со статьями «Гипотезы и прогнозы марксизма» и «Диалектические казусы» и продолжает обсуждение противоречий современного (и классического) марксизма.

Противоречие в механизме социалистической революции

Конфликт пророков и епископов

Закон победы епископов

Противоречие в механизме социалистической революции

К. Маркс, описывая схему будущей социалистической революции, допустил одно противоречие. Эта схема противоречит описанной им схеме капиталистической революции. Но если капиталистическая революция была описана на большом эмпирическом материале, имевшемся в то время, то социалистическая революция (ее механизм) являлась гипотезой.

Кратко схема буржуазной революции, изложенная в «Манифесте» и «Принципах коммунизма», выглядит так:
1) возникает мануфактура, а далее происходит промышленная революция;
2) это приводит к появлению двух противостоящих классов – буржуазии и рабочих;
3) развитие производственных отношений приходит в противоречие с феодальным обществом;
4) буржуазия поднимает на борьбу с феодалами все общество и добивается победы.

Совсем другая схема у революции социалистической:
1) развитие капитализма приводит к кризисам – «Общество оказывается вдруг отброшенным назад к состоянию внезапно наступившего варварства, как будто голод, всеобщая опустошительная война лишили его всех жизненных средств; кажется, что промышленность, торговля уничтожены» [1];
2) рабочий класс численно растет, всасывая в свои ряды другие классы, одновременно падает его жизненный уровень, рабочие превращаются в пауперов;
3) рабочие вынужденно начинают борьбу с буржуазией;
4) побеждая, рабочие отменяют частную собственность на средства производства.
Подобная же схема описывается еще ранее «Манифеста» – в «Немецкой идеологии» [2].

Эти схемы принципиально различны. При буржуазной революции сначала появляются новые общественные отношения и только потом происходит социальная революция, при социалистической наоборот – сначала происходит революция, в результате возникают новые общественные отношения. Такое противоречие объяснялось обычно тем, что буржуазные отношения могут возникнуть (и возникают) в рамках феодализма, общественная же собственность на средства производства в рамках капитализма возникнуть не может. Именно поэтому для прогресса необходима политическая революция.

А кроме того, имеется описание диалектического метода: «ведь общие законы экономической жизни одни и те же, все равно, применяются ли они к современной или прошлой жизни? Но именно этого Маркс не признает. Таких общих законов для него не существует... По его мнению, напротив, каждый крупный исторический период имеет свои законы. /…/ Маркс только строго научно формулировал цель, которую может иметь точное исследование экономической жизни... Его научная цена заключается в выяснении тех частных законов, которым подчиняются возникновение, существование, развитие, смерть данного социального организма и заменение его другим, высшим. И эту цену действительно имеет книга Маркса.» [3]. Маркс называет это описание удачным. Можно считать это дополнительным обоснованием различия схем этих революций – вероятно, Маркс полагал, что переход от одной общественной формации к другой общей схемы не имеет, и для каждого перехода необходимо придумывать (выяснять) собственный механизм перехода.

Тем не менее, необходимо помнить, что марксова схема социалистической революции – это гипотеза. Во всяком случае, для самого К. Маркса. При его жизни успешной революции не произошло, тем более – мировой революции. А вот предположение, что возникновение общественной собственности при капитализме невозможно, провалилось еще при его жизни – смотрите такие разделы предыдущей статьи, как «Прогноз, приписанный Дюрингом Марксу» и «Отрицание производственной анархии». Появились акционерные компании, которые являются упразднением «капитала как частной собственности в рамках самого капиталистического способа производства» [4]. То есть, как и капиталистический способ производства (капиталистическая формация) зарождается внутри феодализма, так и социалистический способ производства (социалистическая формация) зарождается в внутри капитализма.

Таким образом необходимо исходить из того, что предположение о разном механизме буржуазной и социалистической революций не верно. А если эти механизмы одинаковы, то предложенный Марксом механизм революции социалистической выглядит совершенно фантастичным. Опишем схему предельно упрощенно, чтобы выделить ее главные структурные элементы. При капитализме основной эксплуатируемый класс рабочие. С них и начнем.

·        Рабочие берут винтовки и захватывают фабрику.
·        Попутно они захватывают государственную власть.
·        В результате капитализм как формация сменяется социализмом.

А теперь применим эту структурную схему на другом формационном уровне, при феодализме, где главный эксплуатируемый класс – крестьяне.

·        Крестьяне берут вилы, захватывают и жгут поместье, а землю делят.
·        Допустим, что крестьянская армия захватывает столицу и свергает царя.

Найдется ли хотя бы один марксист, который в здравом уме возьмется утверждать, что в результате наступит капитализм? Общепринятым является утверждение, что крестьяне даже не подумают развивать капитализм, а возведут на престол нового царя (Емельяна Пугачева). И далее снова установится новое феодальное общество, просто изменится кадровый состав класса феодалов. Развитие же капитализма, совершенно очевидно, будет означать разорение большинства крестьян-революционеров. Оно также может начаться в результате того, что крестьяне стали свободными и получили землю – но только в том случае, когда где-то рядом возникнет мануфактура. Таким образом, именно существование (возникновение) мануфактуры, а вовсе не сам по себе захват власти крестьянами, вызовет развитие капитализма.

Однако предложенную Марксом схему так называемые “последователи исторического материализма” приняли совершенно спокойно. Рабочие, в отличие от крестьян, создадут общество социальной справедливости? И именно поэтому механизм формационного перехода другой – переход произойдет сразу к коммунизму? Что ж, в истории уже был случай, когда подобное общество намеревались построить.

Конфликт пророков и епископов

«В истории первоначального христианства имеются достойные внимания точки соприкосновения с современным рабочим движением. Как и последнее, христианство возникло как движение угнетенных… И христианство и рабочий социализм проповедуют грядущее избавление от рабства и нищеты… И христианство и рабочий социализм подвергались преследованиям и гонениям, их последователей травили, к ним применяли исключительные законы… И вопреки всем преследованиям, а часто даже непосредственно благодаря им, и христианство и социализм победоносно, неудержимо прокладывали себе путь вперед… Параллель между обоими этими историческими явлениями напрашивается уже в средние века, при первых восстаниях угнетенных крестьян и в особенности городских плебеев… Хотел бы я видеть бывшего деятеля Интернационала, у которого при чтении… Второго послания Павла к коринфянам не открылись бы старые раны, по крайней мере в одном отношении… Как много самых ревностных пропагандистов шестидесятых годов с понимающим видом пожало бы руку автору этого послания, кто бы он ни был, приговаривая: “так и с тобой это бывало тоже!”» [5]. Параллели между христианством и рабочим движением тем более показательны, что оба движения имели коммунистический характер. Такой характер первоначальной христианской общины специально подчеркивает, к примеру, К. Каутский (в 5 главе своей работы, в 1 разделе «Пролетарии и рабы»): «В начале ее пронизывал действенный, хотя и неопределенный коммунизм, отрицание частной собственности, стремление к новому, лучшему общественному порядку, в котором все классовые различия выравнивались бы путем раздела имущества.» [6].

Каутский пишет, что «христианские общины первоначально были организованы только в городах, даже только в крупных городах, и что именно это обстоятельство помешало им осуществить коммунизм в прочном и полном виде.» [7]. Подчеркивая связь между способом производства и формой общежития, Каутский отмечает: «Если общественное или кооперативное сельское хозяйство было еще возможно в эпоху возникновения христианства, то, наоборот, совершенно отсутствовали предварительные условия, необходимые для развития кооперации в городской промышленности. /…/ В силу всех этих причин христианский коммунизм для всей совокупности членов общины мог принять только форму общей трапезы. В евангелиях даже для царства божьего, т.е. для будущего общества, принимаются в расчет только общие трапезы.» [8].

«Но с разрушением Иерусалима исчезли все надежды на социальную революцию. Лидеры христианских общин, так заботливо старавшиеся снять с себя всякое подозрение в оппозиции против властей предержащих, должны были теперь подумать о том, как успокоить мятежных рабов, которые могли находиться в их рядах.

Так, например, автор Послания апостола Павла к колоссянам, /…/ обращается к рабам со следующими словами: “Рабы, во всем повинуйтесь господам вашим по плоти, не в глазах только служа им, как человекоугодники, но в простоте сердца, боясь Бога” (Кол. 3:22). Еще сильнее выражается автор Первого соборного послания апостола Петра, составленного, вероятно, в эпоху Траяна: “Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым. Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо. Ибо что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу” (1 Пет. 2:18—20). /…/ Крайне ошибочно было думать, что христианство уничтожило рабство. Напротив, оно дало ему новую опору. Античный мир держал рабов в повиновении только при помощи страха. Христианство впервые возвысило безвольную покорность рабов на степень нравственной обязанности, которая должна выполняться с радостью.» [9].

Далее К. Каутский описывает как христианская община старалась привлекать на свою сторону богатых – поскольку вступавший в общину должен был продать свое имущество и вырученные деньги разделить. Такое случалось, если богач пресытился жизнью, или имущество передавалось по завещанию, то есть после смерти – чтобы избегнуть вечных мук. Хотя и медленно, но община богатела и ее влияние росло.

«Не перед христианским коммунизмом склонились в конце концов римские императоры, а перед христианской общиной. Победа христианства означала не диктатуру пролетариата, а диктатуру господ, которых оно само создало себе внутри своей общины. Передовые борцы и мученики первых христианских общин, отдавшие свое имущество, свой труд, свою жизнь для спасения бедных и нуждающихся, все они положили основание только для новой формы порабощения и эксплуатации.» [10].

«Первоначально в общине не было никаких должностных лиц и не существовало никаких различий между ее членами. Каждый товарищ, а также каждая товарка могли выступать в качестве учителя и агитатора, если они чувствовали в себе призвание к тому. Всякий говорил свободно все, что ему /…/ внушал святой дух. Наряду с этим большинство из них продолжало заниматься своим ремеслом, но некоторые, приобретавшие особое влияние и производившие большое впечатление, раздавали все, что они имели, и посвящали себя целиком агитации в качестве апостолов или пророков. /…/ Внутри христианской общины образовались теперь два класса: обыкновенные члены, практический коммунизм которых ограничивался только общими трапезами и участием в организованных общиною учреждениях взаимопомощи; такими являлись приискание работы, поддержка вдов и сирот, а также заключенных, обеспечение больных, похоронная касса. Наряду с обыкновенными членами были еще «святые», или «совершенные», члены общины, которые осуществляли коммунизм самым радикальным образом: они отказывались от всякого имущества и брака и отдавали все, что имели, общине.

Это звучало очень красиво и доставляло, как уже видно из их названий, этим радикальным элементам высокий почет в общине. Они считали себя выше обыкновенных членов и вели себя как божьи избранники.» [11].

«Уже Павел горячо доказывает коринфянам, что община обязана освободить его, как и всякого другого апостола, от физического труда и содержать его: «Не Апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего? Не мое ли дело вы в Господе?.. Или мы не имеем власти есть и пить? Или не имеем власти иметь спутницею сестру жену, как и прочие Апостолы, и братья Господни, и Кифа? Или один я и Варнава не имеем власти не работать? Какой воин служит когда-либо на своем содержании?.. Кто, пася стадо, не ест молока от стада?.. Ибо в Моисеевом законе написано: не заграждай рта у вола молотящего. О волах ли печется Бог? Или, конечно, для нас говорится?» (1 Кор. 9:1 —12).» [12].

«Апостолы и пророки в этом отношении принадлежали к одной и той же категории. Но в одном существенном пункте они отличались друг от друга: апостолы не имели никакого определенного места жительства, они постоянно кочевали с места на место, и отсюда их имя apostolos, вестник, странник, мореплаватель; напротив, пророки являлись местными знаменитостями. /…/ Местные агитаторы, посвящавшие себя исключительно агитации, стали возможны только тогда, когда отдельные общины приобрели такие размеры, что средства их позволяли им содержать своих собственных агитаторов.» [13].

«Но прежде еще, чем успела завершиться эта новая фаза в развитии христианской общины, все эти апостолы, пророки и дидаскалы (учителя) были поглощены новой силой, которая оказалась более могущественной, чем они. В «Дидахе» она также упоминается только мимоходом. Этой новой силой явился епископат.» [14].

«На первых ступенях развития христианской общины повторилось то же самое явление, которое мы встречаем во всякой новой пролетарской организации. Основатели ее, апостолы, должны были сами выполнять всю работу, имевшуюся в пределах общины. Они были пропагандистами, организаторами и администраторами. Но когда община разрастается, когда существование ее становится прочным, начинает чувствоваться потребность в разделении труда, замечается необходимость предоставить отдельные функции определенным доверенным лицам.

Прежде всего выделилось в особую функцию, кристаллизовалось в особую должность управление доходами и расходами общины. Пропагандой каждый отдельный товарищ мог заниматься по своему желанию. Даже члены общины, которые посвящали себя специально пропаганде, и те еще во втором столетии, как мы видели, не получали для этого специального поручения от общины. Апостолы и пророки сами выбирали себе свое призвание или, как им казалось, их к этому толкал глас божий. Влияние, которым пользовался в общине отдельный пропагандист, будь то апостол или пророк, а следовательно, и размеры его доходов зависели от впечатления, которое он производил, стало быть, от его личности. /…/

Напротив, экономический фактор в жизни общины с самого начала нуждался в известной регламентации, тем более что община была не только простым обществом пропаганды, но одновременно и обществом взаимопомощи.» [15].

«Учреждение такой должности было делом вполне понятной необходимости. Всякое общество, имеющее известное имущество или доходы, должно иметь такое должностное лицо. В общинах и союзах Малой Азии эти административные или финансовые агенты носили титул эпимелета, или епископа (блюститель, смотритель). Такие же названия употреблялись тогда в муниципиях для обозначения некоторых должностных лиц. Эдвин Хатч, подробно проследивший эту эволюцию и изобразивший её в книге, которая имеет большое значение для предмета нашего исследования, цитирует римского юриста Харизия, который говорит: «Епископы — это люди, надзирающие за торговлей хлебом и другими покупными припасами, которые служат городскому населению для ежедневного пропитания».

Следовательно, епископ был членом городской администрации, который обязан был блюсти правильное снабжение города съестными припасами. Легко понять поэтому, почему настоятель христианского «народного дома» получил такое же название.» [16].

«В борьбе между ригоризмом и оппортунизмом победил последний, следовательно, епископы над апостолами и пророками: свобода действий последних, даже возможность их существования внутри общины явственно уменьшались. Их место теперь все больше занимали служители общины.» [17].

«Так, мало-помалу епископ становился главным лицом не только экономической, но и пропагандистской деятельности общины. И в этом случае идеология должна была склониться перед экономикой.» [18].

«Очень скоро исчез и последний остаток первоначальной демократии, господствовавшей в общине, ее право выбирать всех должностных лиц, в которых она нуждалась. Чем больше становились влияние и сила епископа и его подчиненных в общине, тем легче было ему добиваться выбора угодных ему людей. В действительности все должности раздавал он. /…/ Община мало-помалу низведена была до роли голосующего стада, которому клир представлял выбранного им епископа для того, чтобы оно восторженно приветствовало его. Таким путем окончательно была уничтожена демократическая организация первоначальной христианской общины, установлен был полный абсолютизм клира и завершен был процесс превращения клириков из покорных слуг общины в ее неограниченных повелителей.» [19].

В Советском Союзе мы много обсуждали коммунистическую партию. Почему ее возглавляют генеральные секретари? Ведь это даже по названию – чисто техническая должность. Партию должен бы возглавлять председатель. Ну как, к примеру, председатель-Мао. Или Ленин – тоже председатель. Правда, оба были председателями правительства, но соответствующую партию, тем не менее, возглавляли. В РСДРП не было никаких генеральных секретарей. Это у Ленина секретарем был Свердлов, а позднее Сталин. Загадка секретарей, тем самым, действительно существует.

Но вот, сравнивая два разных коммунистических движения, пришедших к власти при различных общественно-экономических формациях, мы можем отметить явное структурное сходство происходящих процессов. Такое сходство не может быть случайным. А потому, хотя бы в порядке гипотезы, мы можем выдвинуть Закон победы епископов:

Если коммунистическое движение приходит к власти в условиях, когда материально-техническая база коммунизма отсутствует, в этом движении с необходимостью возникает конфликт пророков и епископов, в котором епископы одерживают сокрушительную победу.

Именно в порядке проявления данного закона власть в КПСС перешла к генеральным секретарям. Что же до коммунистической идеологии соответствующего движения, то в условиях невозможности осуществления коммунизма на практике эта идеология также несколько меняется. Требование немедленного осуществления коммунизма сменяется призывами к реальному или абстрактному гуманизму, как это мы наблюдаем у христианства, а равно и у некоторых современных марксистских и постмарксистских течений [20], [21]. Впрочем, в таких призывах марксисты могут ссылаться на самого Маркса, на «учение материализма как учение реального гуманизма и как логическую основу коммунизма» [22].

Следующая статья этого цикла