Мы продолжаем серию статей о ТТС Карла Маркса. Цитаты далее будут из работ
[Маркс К. Капитал. Том 1 // Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Т.23. – М.: ГИПЛ, 1960. – 907с.] и

[Маркс К. Капитал. Том 2 // Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Т.24. – М.: ГИПЛ, 1961. – 648с.].

Если потребительная стоимость это свойство самого предмета, не то, что появившееся раньше рынка, а появившееся даже раньше человека, то стоимость появляется достаточно поздно. Потребительной стоимостью какой-либо предмет может обладать и для животных. Покупаем же мы корм для наших домашних питомцев. Чем в этом отношении отличается корм, купленный в магазине, от самостоятельно добытого самим животным? И то, и другое может потребляться — перевариваться. А для стоимости нужно все же наличие общественных отношений. Хотя мы и покупаем в магазине корм для кошки, мы бы не смогли это сделать, если бы не было магазина. Поэтому, если потребительная стоимость это свойство самого предмета, то стоимость — часть общественных отношений.

Эксплуатация – это возможность забирать себе прибавочный продукт. В принципе, она может возникнуть даже раньше стоимости (меновой стоимости). Прибавочный продукт можно отбирать и в натуральной форме. Во времена раннего феодализма именно так и происходит — феодал забирает продукты в натуральной форме. Но практически сразу за появлением избыточного продукта появляется и торговля: «Именно в начальный период товарного обращения в деньги превращается лишь избыток потребительных стоимостей.» [Капитал I том, С.141.].

Любая эксплуатация создает механизм, позволяющий аккумулировать прибавочный продукт в руках определенного класса. Эксплуатация это именно механизм, а не обычное мошенничество:
«Поэтому последовательные сторонники иллюзии, будто прибавочная стоимость возникает из номинальной надбавки к цене, или из привилегии продавцов продавать товары слишком дорого, предполагают существование класса, который только покупает не продавая, следовательно, только потребляет не производя. Существование такого класса с той точки зрения, которой мы пока достигли, с точки зрения простого обращения, ещё не может быть объяснено. Но забежим вперёд. Деньги, на которые постоянно покупает такой класс, должны, очевидно, постоянно притекать к нему от тех же товаровладельцев, и притом без обмена, даром, на основании какого-либо права или насилия. Продавать представителям такого класса товары выше стоимости — значит только возвращать себе часть даром отданных денег. Так, например, города Малой Азии платили Древнему Риму ежегодную денежную дань. На эти деньги Рим покупал у них товары, и покупал по завышенным ценам. Малоазийцы надували римлян, выманивая у своих завоевателей посредством торговли часть уплаченной им дани. И всё же в накладе оставались малоазийцы. За их товары им во всяком случае платили их же собственными деньгами. Это отнюдь не метод обогащения или создания прибавочной стоимости.» [Капитал I том, С.173.]. Здесь Маркс обращает главное внимание на то, что простое завышение цен малоазийцами не является методом создания прибавочной стоимости, это ему нужно для утверждения, что источником прибавочной стоимости не является мошенническое завышение цен. Я же хотел бы указать вот на это существование класса, который потребляет, не производя — это не только капиталисты (характер эксплуатации трудящихся капиталистами как раз и объясняет Маркс в “Капитале”), но вот и римляне также. Механизм эксплуатации в эти древние времена совсем другой, но прибавочная стоимость к ним притекает, и способ получения в свое распоряжение прибавочной стоимости проще, чем капиталистический.

Сторонники классического марксизма ответят — это не создание, а перераспределение прибавочной стоимости. В самой Малой Азии трудом создается и элитой накапливается прибавочная стоимость. Затем малоазийская элита уплачивает часть этой стоимости Риму — перераспределяет. Все так. Но вот же мы тут имеем совершенно другой, нежели капиталистический, способ получения прибавочной стоимости. Как видите, таких способов несколько, они изменяются во времени, развиваются, усложняются. Так откуда тогда следует, что капиталистический способ самый последний по времени и других способов эксплуатации больше не возникнет?

Я хотел обратить внимание также на другой момент. Перераспределение прибавочной стоимости путем дани (налогов) хотя и может происходить в результате движения стоимости, своеобразного кругооборота... Вот цитата из фильма «Бедная Саша» режиссера Тиграна Кеосаяна: «Что такое денежный оборот знаешь? Показываю наглядно: Зэки дали тебе на подарки к новому году, так? Карманники у тебя их свистнули и вложили в какой-то мутный банк под проценты, так? Банкиры все уперли из банка, а себя объявили банкротами. Рекетиры наезжают на банкиров, забирают деньги себе. Деньги идут на общак в зону, зэки отдают их тебе на подарки к новому году. Деньги работают!»... Это пример кругооборота денег, ничем принципиально не отличающегося от оборота между Малой Азией и Римом. Хотя это движение стоимости, кругооборот, но кругооборот стационарный. Движение раз за разом проходит по тому же, или почти по тому же кругу. Это статическая эксплуатация. Как раз статическую эксплуатацию путем капиталистического производства и описывает ТТС.

В статье Эквивалентный обмен высказано предположение, что в случае нестационарного процесса, когда устоявшегося кругооборота стоимостей еще нет, возможно возникновение или рост прибавочной стоимости. Рассмотрим какой-нибудь самый простой случай.

Возьмем простое племя еще на родовой стадии. Производство полностью натуральное, собственность общественная (родовая). Меновой стоимости еще нет. Во всяком случае ее нет для большинства членов племени. Избыточный продукт также нерегулярен, но иногда есть, накапливается в запасах и может превращаться в меновую стоимость главой рода — для обмена с окружающими. Это еще не эксплуатация, поскольку торговые операции совершаются в интересах всего рода, то есть даже если тут и есть стоимость, то прибавочной стоимости пока нет в принципе. Характер обмена зависит не столько от самого этого племени, сколько от развития окружающего общества. Если окружающие находятся на примерно такой же стадии, обмен может быть натуральным. Если в округе развито товарное производство, обмен будет денежным.

Но в любом случае на этой стадии хозяйство преимущественно натуральное, а потому примем для простоты, что весь продукт потребляется внутри племени. В этом случае запасы, конечно, есть, но это также потребление самого племени, хотя и отложенное — на случай какого-нибудь неурожая. А раз так, то нет ни стоимости (отсутствует торговля), ни прибавочной стоимости или прибавочного продукта (нет эксплуатации).

Соседний князь подчиняет племя и заставляет его платить дань (налоги). В этот момент возникает прибавочный продукт, часть этого продукта князь в дальнейшем продаст на рынке. Таким образом, возникает стоимость и прибавочная стоимость.

Обратите внимание, именно князь создает стоимость и прибавочную стоимость в тот самый момент, когда объявляет о введении налога. До действий князя прибавочной стоимости не было, никакой стоимости не было (во всяком случае не было как правило – торговля нерегулярна). Говорить, что в этот переходный момент стоимость создается трудом, неправомерно (трудом создана стоимость потребительная, но к этому моменту она уже создана, а не создается). Cтоимость создается князем. Но только в этот момент.

В дальнейшем налоги станут правилом, правилом станет в этом племени превращение в прибавочный продукт части общественного продукта, его дальнейшая возможная монетизация, соответственно, прибавочная стоимость. Эта прибавочная стоимость будет принадлежать князю. Но производить эту стоимость будет труд — кругооборот стоимости станет стационарным, ситуация войдет в рамки ТТС.

Совсем другим способом получается прибавочная стоимость в самый первый момент, в тот момент, когда князь объявляет о введении налогов. Картина носит нестационарный характер — смысл этого действия в изменении общественных отношений. Именно изменение общественных отношений приводит к получению (возникновению) прибавочной стоимости — стоимость есть часть этих отношений. Ранее прибавочного продукта не было в принципе, теперь он появился, вызвав появление прибавочной стоимости (допустим, что налоги уплачиваются в денежной форме).

Прибавочный продукт появился не потому, что продукта стало больше, характер появления продукта прибавочного, тем самым, никак не связан с трудом. Продукт этот появился потому, что потребление уменьшилось. Еще вчера, пока князя не было, это был продукт необходимый, он полностью тратился на воспроизводство членов племени, сегодня он стал прибавочным. В терминах более развитых общественных отношений это звучит так — снизилась стоимость рабочей силы. При капитализме такое понижение один из главных способов получения прибавочной стоимости — производство относительной прибавочной стоимости [Капитал I том, Главы XIV и XV.]. Снижение стоимости рабочей силы при капитализме вызывается не уменьшением потребления, а снижением стоимости ее воспроизводства при том же уровне потребления, но такое возможно лишь при капитализме или в более развитых обществах.

Когда князь объявляет о введении налогов, это приводит к тому, что часть продукта становится прибавочным. Продукта больше не стало, абсолютного роста общей массы потребительных стоимостей нет. Но продукты стали дефицитом, т. е. возросла их относительная потребительная стоимость. Рост потребительной стоимости приводит к росту стоимости — появляется прибавочная стоимость (пусть пока эта стоимость и выражается лишь в натуральной, а не денежной форме — прибавочный продукт).

Обратный процесс падения потребительной стоимости при устранении дефицита читатель мог наблюдать сам. Вспомните частые претензии старшего поколения, что молодежь выбрасывает хлеб. Для человека, пережившего голод и войну, потребительная стоимость хлеба настолько высока, что он не может без ужаса смотреть на выброшенный хлеб. Но молодежь войну не пережила, дефицита хлеба не знает, поэтому потребительная стоимость хлеба для молодежи ниже, чем для старшего поколения, вот недоеденные куски хлеба и выбрасываются.

В тот самый первый момент князь получил прибавочную стоимость тем, что изменил общественные отношения — это динамическая эксплуатация. В дальнейшем процесс примет стационарный характер, прибавочная стоимость станет производиться обычным подневольным трудом — эксплуатация станет статической.

Если статическая эксплуатация является правилом с самого возникновения классовых отношений, то динамическая эксплуатация требует довольно развитых общественных отношений. Получать прибавочную стоимость не тем, что выжимаешь чей-то труд, а тем, что изменяешь в целом общественные отношения, – это требует наличия развитого общества, и в прошлом проявляется лишь как отдельные эпизоды, как отдельные акты произвола, меняющие общественные отношения. А раз отношения изменились и стабилизировались — динамическая эксплуатация исчезает и сменяется статической.

Но даже на примитивных стадиях развития изменение общественных отношений приводит к снижению стоимости рабочей силы. «Ужасная нищета сельского населения Франции при Людовике XIV, столь красноречиво заклеймённая Буагильбером, маршалом Вобаном и др., была вызвана не только высотою налогов, но и превращением их из натуральных в денежные налоги» [Капитал I том, С.152.]. Увеличение налогов — увеличение статической эксплуатации. Это тяжело само по себе. Но превращение натуральных налогов в денежные — это изменение общественных отношений. Это динамический момент эксплуатации, и это дополнительно усиливает нищету.

Для возникновения еще одного способа потреблять, не производя, нужно всего-то изобрести еще один способ получения прибавочной стоимости. Для того, чтобы этот новый способ эксплуатации являлся общественным прогрессом, он, скорее всего, должен иметь более сложный характер, сравнительно с капиталистическим.

Самый простой способ изменить имеющиеся общественные отношения — вызвать ценовую революцию. Ранее обычной причиной такой революции были, например, неурожаи [Маркс К. Капитал. Т.1. – С.220-221.]. Купцы раньше часто не пускали товар в продажу, задерживали его, выжидая благоприятной конъюнктуры, т. е. ценовой революции, хотя сегодня считается, что выгоднее получать прибыль наращивая оборот. Промышленная революция привела к постоянному процессу модернизации технологий, и это вторая причина ценовых революций, ставшая регулярной с этого времени. Появившаяся при капитализме биржа также может быть источником ценовых революций. Но если неурожаи и новые технологии, хотя и появляются регулярно, все же это явление слабо контролируемое, биржевые же спекуляции идут постоянно и могут быть инструментом целенаправленного обвала или вздутия цен. Приводят ли биржевые спекуляции к появлению или изменению прибавочной стоимости?

Обычный ответ сторонников классического марксизма или марксизма-ленинизма будет состоять в том, что такие спекуляции не могут приводить к появлению новой прибавочной стоимости, а могут лишь перераспределять ранее созданную прибавочную стоимость — в соответствии с положениями ТТС. Но вот возьмем скачки мировых цен на нефть в 2014-2015 годах, носившие чисто спекулятивный характер. Еще летом 2014 года цена стояла в районе 100-110 долларов за баррель, а к октябрю она упала до 85 долларов. Такой эффект — результат спекулятивной игры США против России на понижение, вызванной разногласиями в политике по поводу Сирии и Украины. Появлялись мрачные прогнозы, что цена нефти может упасть и до 20-30 долларов за баррель, достигнув уровня конца 90-х годов. Это чистой воды спекуляции, но вопрос заключается не в том, спекуляции ли это, а в том, могут ли спекуляции приводит к появлению прибавочной стоимости? Расхожий ответ «марксистов» как раз и состоит в том, что нет, не могут, исходя из положения ТТС, что стоимость может производить только труд.

Здесь не играет принципиальной роли, что произошло падение цен, а не их рост. Конечно, при падении цен стоит ожидать не появления, а уничтожения прибавочной стоимости, но ведь как раз это и было целью США — ударить по России. В то же время ранее происходил рост цен, что должно было приводить к появлению прибавочной стоимости (или перераспределению, как говорят «марксисты»), так что описанная проблема не зависит от того, идет ли спекулятивный рост или спекулятивное снижение — вопрос не в этом, а в том, приводит ли это к изменению объема прибавочной стоимости?

Хорошо. Применим положения ТТС к данному случаю. За три месяца 2014 года цена барреля нефти упала на 20%. Может ли это означать, что общественно-необходимое время производства барреля нефти сократилось на 20%? А, собственно говоря, на каком основании можно говорить, что это время вообще сократилось? Не могло же оно сократиться в результате биржевых спекуляций? Обычный аргумент, что здесь у нас спекулятивные скачки цен, которые перераспределяют ранее созданную стоимость (один капиталист на скачке цен выигрывает, другой проигрывает), не является аргументом. Что же это за скачки, которые держатся вот уже год? Это не скачок, это долговременное изменение ситуации. Тем более подъем цен с 90-х годов до 2014 года продолжался в течение около 20 лет, это вызывало рост прибылей — и что? В этом случае не было роста прибавочной стоимости, а только ее перераспределение? Ведь общественно-необходимое время производства нефти не росло, за счет чего же шел рост цен?

Трудовая теория стоимости Маркса допускает спекулятивные скачки цен, но она же утверждает, что такие скачки явление временное, и длительного спекулятивного отклонения цены от стоимости продукта быть не может.
Вот несколько по другому поводу: «Здесь, как и вообще при определении стоимости, решающее значение имеет средняя величина.» [Капитал II том, С.197.]. То есть, ТТС признает колебания цен, но вокруг некоторой средней величины — это одно из исходных утверждений ТТС, на нем в том числе строится утверждение, что стоимость создается только и исключительно трудом. «Стоимость товаров выражается в их ценах раньше, чем они вступают в обращение, следовательно она — предпосылка обращения, а не результат его» [Капитал I том, С.168.]. И эта стоимость определяется выражением w = c + v + m. Никакой спекулятивной надбавки к w быть не может, во всяком случае, надбавки на протяжении десятилетий. (При разработке ТТС было сделано предположение, что спрос и предложение уравновешены.) Следовательно, одни положения ТТС в применении к данной ситуации противоречат другим. Выйти из этого парадокса можно хотя бы перейдя к способу описания, предложенному в статье Субстанция стоимости как она есть — принять, что рабочая сила точно так же переносит на продукт часть своей стоимости, как и средства производства, т. е. c — стоимость постоянного капитала, v — стоимость рабочей силы, а m — прибыль. При таком описании общественно-необходимым временем определяется не стоимость, а себестоимость продукции. Прибыль же определяется хотя и не произвольно, а состоянием отношений во всем обществе, но вот в случае с нефтью — состоянием общественных биржевых спекуляций, а не трудом.

Договор, заключаемый между рабочим и капиталистом, при таком описании является неравным не в том, что рабочий продает свою рабочую силу и часть дня, поэтому, работает бесплатно:
«Прибавочный труд рабочей силы есть даровой труд для капитала и потому образует для капиталиста прибавочную стоимость, стоимость, за которую он не уплачивает эквивалента.» [Капитал II том, С.45.], а в том, что капиталист вкладывает в предприятие капитал с и получает на него прибыль m, а рабочий вкладывает в предприятие капитал v, авансирует капиталиста, но не получает на этот капитал прибыли m. Рабочий при таком описании выглядит кредитором, а капиталист должником, который к тому же хронически бегает от долгов, как какой-нибудь алиментщик. А поскольку классовая борьба зачастую принимает форму борьбы кредитора и должника, это и должно приводить к победе рабочего класса: «Так, например, в античном мире классовая борьба протекает преимущественно в форме борьбы между должником и кредитором и в Риме кончается гибелью должника-плебея, который замещается рабом. В средние века та же борьба оканчивается гибелью должника-феодала, который утрачивает свою политическую власть вместе с утратой её экономического базиса.» [Капитал I том, С.147.]. Борьба между кредитором-рабочим и должником капиталистом заканчивается почти полным исчезновением класса капиталистов (замене их классом менеджеров) и передаче рабочему прибыли на вложенную v, что выразилось в росте заработной платы. В развитых странах (но не в России) действует даже закон о минимуме зарплаты, т. е. сохранившиеся еще частные мелкие капиталисты обязаны выплачивать рабочим прибыль на вложенную v, независимо от результатов деятельности предприятия.

В описаниях, сделанных в рамках ТТС, эксплуатация принципиально неустранима. Даже если мы будем поднимать v так, что практически подойдем к порогу рентабельности, т. е. m практически исчезнет, но если она будет иметь какую-то положительную величину, следовательно, будет сохраняться какой-то уровень эксплуатации — согласно положений ТТС. Но вот возьмем сегодняшние мелкие предприятия в Европе. Государство даже предоставляет различные льготы такому капиталисту — лишь бы он создавал рабочие места. При этом действует закон о минимуме заработной платы, и капиталист обязан платить v, независимо от того, какую рентабельность имеет предприятие, и каково его собственное вознаграждение. И даже если m существенно меньше доли v, приходящейся на одного рабочего, т. е. вознаграждение такого капиталиста будет меньше зарплаты его рабочих, «марксист» все равно будет утверждать, что в данном случае не рабочие эксплуатируют капиталиста, а капиталист эксплуатирует рабочих — и ссылаться в обоснование такого утверждения на ТТС.

Как видите, именно в результате смены формаций (капитализм сменился пост-капитализмом, постиндустриальным обществом, социализмом) и именно в результате классовой борьбы рабочих (результат этой борьбы – профсоюзы, трудовое законодательство, социальные гарантии) в современном мире установлена высокая заработная плата. Тем самым, статическая форма эксплуатации в сегодняшнем мире в значительной мере преодолена (во всяком случае в развитых странах), а основным способом эксплуатации становится динамическая эксплуатация.

Посмотрите, к примеру, как отреагировало правительство России на обвал американцами мировых цен на нефть. Нефтяной экспорт, налоги с этого экспорта — существенная часть бюджета страны. Падение мировых цен на нефть привело бы к падению государственных доходов, что поставило бы под вопрос выполнение бюджета. Центробанк России с помощью финансовых спекуляций на бирже девальвирует рубль, что приводит к тому, что рублевая масса выручки от экспорта нефти остается такой же, как и до обвала мировых цен на нефть. Бюджет спасен, чего не скажешь про карманы граждан.

Одним из основных средств динамической эксплуатации является манипуляция рынками. Хотя ТТС исходит из предположения о неограниченном рынке, и хотя такая модель достаточно хорошо описывает экономики классического капитализма, однако даже в 19 веке эта модель является некоторым упрощением. Неограниченных рынков не бывает. Любой рынок в любом случае ограничен географически и популяционно как минимум размерами Земли. Однако, и это также оптимистическое предположение. На самом деле любой рынок ограничен если не размерами конкретного государства, то во всяком случае ареалом хождения конкретной валюты. Когда-то в прошлом это, возможно, не играло большой роли — когда применяющиеся технологии были консервативны, приблизительно сходны в разных регионах Земли, и роль денег играло золото. Но даже тогда малоазийцы завышали цены в торговле с Римом [Капитал I том, С.173.]. Видимо, это проявлялось в том, что внутренние цены при торговле между самими малоазийцами были меньше экспортных цен торговли с Римом. Даже при золотых деньгах фактически существовало два курса золота (внутренний, который мог бы быть исчислен при сопоставлении золота с товарами на внутреннем рынке, и внешний, который получался при сопоставлении золота с товарами на внешнем рынке). Тем более от этих эффектов невозможно абстрагироваться после появления при капитализме бумажных денег и плавающих курсов валют. Исходное предположение ТТС «Итак, образование прибавочной стоимости, а потому и превращение денег в капитал не может быть объяснено ни тем, что продавцы продают свои товары выше их стоимости, ни тем, что покупатели покупают их ниже их стоимости. (26 примечание: «Никакой продавец не может постоянно удорожать свои товары, не подвергаясь необходимости столь же постоянно платить дороже за товары других продавцов; по той же самой причине никакой потребитель не может платить дешевле за всё вообще, что он покупает, не подвергая себя необходимости уменьшать соответственно цену тех вещей, которые он продаёт» (Mercier de la Rivière, цит. соч., стр. 555).) » [Капитал I том, С.172.] выполняется только для единого неограниченного рынка, но может нарушаться при работе с несколькими различными рынками. Так какой-нибудь привилегированный продавец может постоянно дорого продавать на одном рынке и так же постоянно дешево покупать на другом рынке. В статье Эквивалентный обмен уже говорилось о таком привилегированном продавце, который всегда продает дороже и всегда покупает дешевле, что бы он ни менял — рубли на доллары или доллары на рубли. Такая возможность у менялы появляется как раз потому, что он работает с несколькими рынками, т. е. с валютами нескольких рынков. А ведь эта функция банкира существует тысячелетия.

Давайте сравним два рынка: «Так, например, если английский и китайский прядильщики работают равное число часов и с равной интенсивностью, то в течение недели они создадут равные стоимости. Однако, несмотря на это равенство, существует колоссальной различие между стоимостью недельного продукта англичанина, который работает с помощью мощных автоматов, и стоимостью недельного продукта китайца, который имеет только ручную прялку. В то самое время, в течение которого китаец перерабатывает один фунт хлопка, англичанин перерабатывает много сотен фунтов. В сотни раз большая сумма старых стоимостей присоединяется к стоимости продукта англичанина, продукта, в котором эти старые стоимости сохраняются в новой полезной форме и могут, таким образом, снова функционировать в качестве капитала.» [Капитал I том, С.619-620.]

Но Маркс тут почему-то утверждает, что англичанин и китаец создадут равные стоимости за равное время. Вероятно, имеется в виду вновь вложенная стоимость. А различие тут Маркс предполагает в том, что англичанин, кроме вновь вложенной стоимости, переносит на продукт гораздо большую стоимость постоянного капитала, т. е. общая недельная продукция англичанина стоит гораздо больше, чем недельная продукция китайца. Но ведь англичанин производит еще и гораздо больше единиц продукции, т. е. единица продукции англичанина дешевле единицы продукции китайца, если измерять ее временем работы. Как раз это основа ценовых революций и постоянного снижения стоимости рабочей силы при капитализме, в результате чего увеличивается относительная прибавочная стоимость. Именно это является основой того, что товары из метрополии разоряют мелких производителей колоний. В Англии и в Китае разное общественно-необходимое время производства одинаковой продукции. Как только английские товары попадают в Китай, китайские товары обесцениваются. В принципе, все это вполне может быть учтено в ТТС.

Но есть один эффект, в ТТС не учитываемый. Стоимость определена в рамках какого-то рынка. Масса денег, умноженная на число оборотов одноименных денежных единиц, равна сумме цен товаров [Капитал I том, С.130.]. При этом сумма цен товаров может быть, в соответствии с ТТС, выражена в рабочем времени, поскольку цены не случайны, а соответствуют общественно-необходимому времени их производства. Но вот сам денежный эквивалент произволен. «Золото как средство обращения отклоняется от золота как масштаба цен и вместе с тем перестает быть действительным эквивалентом товаров, цены которых оно реализует. /.../ Если само обращение денег отделяет реальное содержание монеты от номинального содержания, /.../ то в нем уже скрыта возможность заместить металлические деньги в их функции монеты знаками из другого материала или простыми символами.» [Капитал I том, С.136.]. Таким образом, номинальная величина стоимости (масштаб цен) теряет какое-либо трудовое обоснование (хотя бы в виде необходимого времени для добычи унции золота) и полностью определяется общественными отношениями, в частности биржевыми спекуляциями.

Когда же мы имеем несколько разных рынков с разными валютами, с разными масштабами цен, соответственно с разным золотым наполнением одного рабочего часа, т. е. с разной ценой субстанции стоимости, то перенося товары с одного рынка на другой, мы только за счет этого можем получать прибавочную стоимость. На первом рынке товар имеет стоимость W единиц, на втором рынке — стоимость W'=W+dW единиц. Перенося товар с первого рынка на второй, мы получаем прибавочную стоимость dW. Трудом была создана товарная стоимость W на первом рынке, эта стоимость определена формулами ТТС в пределах первого рынка. Трудом была бы создана товарная стоимость W' на втором рынке, если бы товар создавался в рамках этого рынка, и его стоимость была бы в рамках второго рынка определена.

О перераспределении прибавочной стоимости между промышленником и купцом надлежит говорить, когда товар циркулирует в пределах одного рынка. То есть создана стоимость W = c + v + m.

Но промышленник может продать товар только по оптовой цене n, выражаемой формулой c + v < n < c + v + m. Соответственно, промышленник получит прибыль n – (c + v), а купец получит прибыль W – n. Происходит перераспределение прибавочной стоимости, которая создана трудом — в полном соответствии с ТТС. Но купец может перенести товар на другой рынок, где трудом у подобных же товаров (но не у этого физически) создается стоимость W’. И продав товар на втором рынке, купец получает прибыль W’ – n = W + dW - n = (W - n) + dW, где W – n является перераспределенной прибавочной стоимостью, созданной в рамках первого рынка, а dW — это прибавочная стоимость, созданная купцом, в результате изменения общественных отношений, в которых данный товар участвует, т. е. перенесения его с первого рынка на второй.

На этом именно эффекте основывалась международная торговля с самого своего появления, а в равной мере это вызвало появление функции банкира «менялы», т. е. еще во времена Христа появление таких привилегированных продавцов-покупателей, что пользовались постоянной привилегией покупать дешевле и при этом продавать дороже. Существование таких привилегированных продавцов невозможно в рамках одного рынка, как это показал еще Маркс в Капитале, но они возможны на пересечении двух и более рынков.

Вот посмотрите, к примеру, как до революции устанавливалась продажная цена на продукцию уральских металлургических заводов. Завод произвел продукцию, т. е. рабочие создали стоимость w = c + v + m, где c – перенесенная стоимость, а v + m — вновь созданная стоимость. И эта стоимость определяется общественно-необходимым временем производства данного товара. Общественно-необходимым в рамках внутреннего рынка России. Общий характер производства (развитие технологий) определяют это необходимое время, а следовательно, и стоимость массы товаров, обращающихся на внутреннем рынке. Но как будет определяться конкретная цена n какого-либо товара? Очевидно, что она будет находиться в пределах c + v < n < c + v + m. В эту цену будут также входить и транспортные расходы, т. е. стоит ожидать, что чем дальше от Урала, тем выше продажная цена. То есть, что цена в Екатеринбурге будет меньше цены в Казани, в Казани меньше, чем в Москве, а в Москве меньше, чем в Петербурге или Минске. И так было бы, если бы мы имели один внутренний российский рынок. Но в реальности российский рынок взаимодействовал с мировым рынком. В Англии общественно-необходимое время производства данного товара было другим, другой была и стоимость продукции. И, попадая на внутренний российский рынок, импортные товары определяли рыночную цену продукции уральских заводов — за счет большего развития английских технологий. В результате цена на продукцию уральских заводов была минимальной в Минске (или Петербурге), а далее нарастала и была максимальной в самом Екатеринбурге. Не играет роли, кто именно получал дополнительную прибавочную стоимость за счет взаимодействия двух рынков — англичане или уральцы (скорее всего англичане — ведь их товары определяли цены). Как раз потому, что соотношение спроса и предложения вызывается соотношением общественно-необходимых затрат внутри какого-либо одного рынка, а потому при взаимодействии двух рынков формулы ТТС нарушаются, именно поэтому реальные цены устанавливаются с учетом спроса и предложения, а не исходя из формул ТТС.

Подобного рода спекуляции в древности еще ограничивались тем, что мировыми деньгами являлось золото. «Выходя за пределы внутренней сферы обращения, деньги сбрасывают с себя приобретенные ими в этой сфере локальные формы — масштаба цен, монеты, разменной монеты, знаков стоимости — и опять выступают в своей первоначальной форме слитков благородных металлов. В мировой торговле товары развертывают свою стоимость универсально.» [Капитал I том, С.153.]. Доллар в его сегодняшней форме мировых денег, не имеющих никакого отношения к золотому содержанию, устранил и это ограничение.

Как видите, трудовая теория стоимости (ТТС) хорошо описывает статическую эксплуатацию, но ее формулы невозможно применять для описания динамической эксплуатации, вызванной не производством дополнительной стоимости при неизменных общественных отношениях, а изменением самих общественных отношений в рамках одного рынка, или изменением общественных отношений, необходимых для производства данного товара, т. е. изменением, возникающим при перенесении этого товара с одного рынка на другой.

Следующая статья этой серии:

Динамическая эксплуатация в СССР

Возврат к Введению