Вопроса товарно-валютных потоков во время гайдаровской шоковой терапии я уже касался в статье "Россия. Экономические парадоксы". Но на самом деле описание динамической эксплуатации в России надо начинать чуть раньше — с момента, когда еще в СССР начались реформы и разрешили частное предпринимательство. То, что раньше существовало фактически, но незаконно, было легализовано.

Весь ХХ век продолжалось соревнование различных идеологических систем. Советский Союз сначала вышел на второе место после США по ВВП и какое-то время сокращал разрыв. Но в 70-х годах СССР отстал в наукоемком производстве, в развитии компьютерной техники — сказалась дискриминация класса инженеров. В результате на второе место вырвалась Япония. Стало очевидно, что догнать США не удастся, а ведь вся послевоенная идеология строилась на том, что мы вот-вот выйдем на первое место. Но настал 1980-й год, а коммунизмом и не пахло. С какой стороны ни посмотри — назрели реформы, и в этом было уверено большинство граждан страны.

Но если большинство граждан считало реформы необходимыми, то вот аргументация — почему необходимы и какие именно — эта аргументация была различной и даже противоположной у довольно больших слоев населения.

Было достаточно распространенное убеждение, что начальство оторвалось от народа, декларируемая цель построения справедливого общества не выполняется, а начальство завело себе различные привилегии и плюет на народ. Отсюда делался вывод о необходимости вводить в КПСС чистки — на манер 30-х годов. Дефициты и коррупция, описанные в предыдущей статье, как раз и служили основой такого мнения.

Другое, можно сказать противоположное, мнение заключалось в том, что дефициты возникают из-за принципиальных недостатков планирования. Все учесть невозможно, это и приводит к тому, что неучтенные эффекты вызывают дефициты, которые потом приходится корректировать многочисленными согласованиями. Вот простой пример — в нашем институте надо было заказывать заранее элементную базу. Иначе при конструировании схемы может не оказаться под рукой нужной детали — в свободной продаже многие детали отсутствовали по причине их объективной малочисленности. То есть конструктор должен был заказать детали, которые он получит и сможет использовать в следующем году. Но ведь невозможно заказать все. И так же невозможно предсказать — какие именно детали войдут в схему, которая еще только будет придумываться. Таким образом, мы приходим к необходимости планировать то, что планировать принципиально невозможно. Думаю, что такая ситуация была не только в нашем институте. Отсюда шел вывод о порочности тотального планирования вообще и требование ввести рыночное регулирование экономики, которое устранило бы всеобщие дефициты. Согласитесь, что эти настроения диаметрально противоположны требованиям чисток в КПСС. Здесь, скорее, возникает требование отмены самого диктата КПСС — тем более, что КПСС в принципе не являлась партией инженеров. Вступлению инженера в КПСС препятствовали многочисленные формальные ограничения, что вызывало естественную реакцию отторжения этой партии и ее идеологии в широких кругах инженеров как класса.

Были и другие позиции, которые выводили необходимость реформ из других аргументов, также зачастую конфликтовавших с вышеприведенными, но они были менее массовыми. И в любом случае — в обществе не было какого-то одного преобладающего мнения, почему конкретно реформы необходимы. В результате хотя все были за реформы, но в вопросе — какие именно реформы? — народные настроения взаимно обнулялись. Именно это позволило номенклатуре, во-первых, реформы начать, а во-вторых, самой определить характер реформ, игнорируя мнение народа. Характер реформ определился в борьбе различных группировок внутри класса номенклатуры. А внутри класса номенклатуры назрел конфликт между политбюрократией и торговой мафией. Торговцы и коммерсанты, обладая свободными капиталами, превосходившими личные капиталы жреческо-идеологических слоев номенклатуры, рвались к власти. Так был сделан первый шаг — легализовали частное предпринимательство в виде кооперативов. Этот шаг было относительно легко сделать, о кооперативах писали и Маркс с Энгельсом, и Ленин времен НЭПа, так что введение предпринимательской деятельности в виде кооперативов не выглядело резким разрывом с марксизмом-ленинизмом, а потому политбюрократия не смогла его блокировать в условиях всеобщего убеждения в необходимости реформ. Эти начавшиеся изменения связаны с именем М.Горбачева. Я не хочу сказать, что М.Горбачев принадлежал к торговой мафии, но это и необязательно — вполне достаточно того, что его политика оказалась выгодна торговой мафии и была ею поддержана.

Незаконность получения прибавочной стоимости торговой мафией, необходимость прятаться и откупаться от ОБХСС, создавало общность интересов этой мафии с преступными кругами вообще. Не случайно крушение власти жрецов-идеологов и захват власти коммерсантами-торговцами был назван впоследствии С.Говорухиным Криминальной Революцией.

Впрочем, первые действия М.Горбачева не легализовывали коммерцию, а носили характер реакции на возникшую проблему — отставание СССР в наукоемких производствах. Было объявлено ускорение прогресса и на это даже были выделены какие-то средства. Но я тогда же, сразу же после публикации первых документов, сказал, что все это выйдет пшиком. Не была решена главная проблема — низкая зарплата инженеров. То есть зажравшаяся номенклатура полагала, что инженеры просто мало работают, и намеревалась решить проблему путем более интенсивной эксплуатации инженерного труда — часть инженеров сократить, а высвободившийся фонд направить на повышение индивидуальных зарплат. Таким образом, выделенные дополнительные средства нельзя было направить в фонд зарплаты, на них было невозможно или крайне трудно купить новое оборудование (дефициты), а потому они пошли в единственном направлении, куда их без проблем могли направить красные директора — на капитальное строительство.

Конечно, новые производственные корпуса тоже нужны. И через какое-то время это должно было дать какой-то положительный эффект. Но в создавшейся ситуации наметившегося и усиливавшегося отставания от Японии политбюрократии в целом и лично М.Горбачеву требовался какой-то немедленный пропагандистский эффект. Тем более, что отставание СССР в области электроники, это не столько даже негативный экономический фактор, сколько огромный негативный идеологический фактор, ставящий перед классом-гегемоном (перед инженерами) вопрос оправданности власти номенклатуры в принципе. Это не досадные бытовые неудобства, типа невозможности получить квартиру и вынужденности много лет даже уже и с детьми ютиться в комнатке общежития. Это не дефицит колбасы, питаться, в конце концов, можно и макаронами, дефицита которых не было. Это не огромные очереди, выстраивающиеся в магазинах почти по любому поводу. В конце концов, мы жили в СССР и научились выходить из положения. Дефицит книг, к примеру, преодолевался поездками в мелкие районные городки, каждый из которых был буквально завален какой-нибудь дефицитной книгой в количестве, достаточном для города областного — но только этой одной. За другой дефицитной книгой надо было ехать в другой районный город, причем, заранее было неизвестно, какую именно книгу там купишь. Но какая-нибудь была обязательно.

Но все это, в конце концов, не так уж и важно.

Невозможность нормально работать, отсутствие нормальных компьютеров на рабочем месте, крайний дефицит даже советских аналогов западных компьютеров, при том, что эти аналоги были хуже оригиналов, и четкое ощущение усиливающегося нашего отставания — вот это все создавало реальную угрозу власти номенклатуры. А потому М.Горбачеву требовался немедленный пропагандистский эффект от новой политики ускорения прогресса. Но немедленного эффекта не было.

Выделенные на прогресс деньги любой красный директор должен был немедленно освоить, пусть даже и бессмысленно, но формально обоснованно. Иначе ему в следующий раз урежут фонды. Проще всего освоить выделенные средства — начать капитальное строительство. Но именно начать — чтобы освоить текущий транш. Чтобы достроить, нужны будут дополнительные средства. И в любом случае пройдет какое-то время, пока здание достраивают, а потом туда надо закупить новое оборудование, а потом еще какое-то время ждать, пока все окупится. Немедленного эффекта от таких операций не может быть в принципе. Что и выявилось в ближайшую пару лет — деньги ушли в долгострой и были там заморожены. Программа немедленного ускорения прогресса провалилась. Строго говоря, для такого вывода время еще не пришло, можно было только упирать на слове «немедленного». Вот на него и упирала возникшая в прессе пропагандистская кампания. Можно предполагать, что эта кампания была инициирована торговой мафией.

Политбюрократии требовались какие-то новые ходы, демонстрирующие их готовность и способность справиться с возникшей проблемой. От видимого эффекта (отставания в прогрессе) перешли к его глубинным причинам — отставание возникло потому, что невозможно планировать все до мельчайших подробностей. Необходимо отпустить планирование — допустить частную инициативу, пусть и в ограниченном размере. Во всяком случае, именно это утверждала пропагандистская кампания в СМИ, указывавшая на провал ускорения прогресса. Широкие круги инженеров также были с этим согласны, поскольку постоянно сталкивались с пороками планирования на своем рабочем месте. Политбюрократия допустила частное предпринимательство в виде кооперативов.

Кооперативы привели к совершенствованию системы динамической эксплуатации, существовавшей в СССР. Подчеркнем еще раз — статической эксплуатации капиталистического типа в СССР на самом деле не было. При статической эксплуатации зарплата равна стоимости воспроизводства рабочей силы, то есть все, получаемое наемными работниками, тут же проедается. У рабочих нет возможности делать долговременные накопления. В СССР же ситуация была совершенно другой — трудящиеся делали регулярные вклады в сберкассы, сумма денег, накопленная на счетах к концу существования СССР, в четыре раза превышала стоимость наличных товаров на рынке госторговли. Таким образом можно говорить, что граждане СССР инвестировали в собственное государство. Именно это и позволяет говорить, что статической эксплуатации капиталистического типа в позднем СССР не было. Но была эксплуатация динамическая, возникающая за счет потока товаров и капиталов между различными рынками и различными секторами рынков, а также за счет повышения относительной потребительной стоимости отдельных товаров (создания дефицитов). Во вновь возникших кооперативах не было ограничения на фонд зарплаты, следовательно, там не могла возникнуть (или была маловероятна) статическая эксплуатация. Но за счет чего-то кооперативы должны же были существовать?

Кооперативы существовали за счет динамической эксплуатации всего общества. Как правило кооперативы возникали при каком-то крупном предприятии и основную прибавочную стоимость получали не трудом своих работников, а за счет переноса товаров с одного рынка на другой — с разными масштабами цен. Товар переходил с рынка госторговли на колхозно-кооперативный рынок, при этом возникала прибавочная стоимость. Чтобы отбить возможный наезд ОБХСС, что тут стоимость создается не трудом, а спекулятивно, на товар клеили какую-нибудь этикетку. Или делали другую упаковку. Всю добавленную стоимость относили на счет вот этого изготовления новой упаковки. Но на самом-то деле прибавочная стоимость возникала не за счет труда по изготовлению упаковки, а за счет переноса товаров с одного рынка на другой, т. е. за счет динамической эксплуатации всего общества.

Но рынок госторговли был самым большим в СССР только лишь по числу людей, в нем участвующих, но вовсе не по количеству обращающихся стоимостей. По массе обращающихся стоимостей основным был рынок средств производства, как это и должно быть в любом государстве, а это был рынок безналичного рубля. Чтобы представить соотношение между этими рынками, достаточно соотнести c и v в формуле w = c + v + m. Рынок госторговли + кооперативно-колхозный рынок + черный рынок толкучек пропорциональны заработной плате v. Рынок безналичного рубля пропорционален постоянному капиталу с. Сравните стоимость постоянного капитала какого-нибудь завода и фонд зарплаты на этом заводе и вы получите представление о соотношении этих рынков.

Конечно, рынок средств производства позднего СССР начавшейся Перестройки не включал в себя пока заводы. Хотя разговоры об этом уже шли. Но возникновение кооперативов усилило потребность в тех же станках, кооперативы их пока не покупали, но уже арендовали. Рынок безналичного рубля начал стремительно расти. Этим не могли не воспользоваться кооперативы — наиболее эффективны были не те кооперативы, что работали на гражданина, т. е. занимались переносом товаров с рынка госторговли на колхозно-кооперативный, а те, что создавались красными директорами и работали между предприятиями, т. е. были встроены в рынок безналичного рубля. Но и доход эти кооперативы получали в безналичных рублях, которые довольно трудно было потом использовать на рынках рублей наличных, во всяком случае, в зарплату их так просто не переведешь. В результате активизировались менялы — многочисленные кооперативчики, специализировавшиеся на обналичке. Усилившиеся масштабы обналички вели к усилению эмиссии, что вызывало инфляцию и провоцировало дефициты. Негативные процессы в экономике нарастали.

Мы среди инженеров обсуждали эти проблемы — тем более, что и инженеры не остались в стороне от открывшейся свободы предпринимательства и тоже стали создавать кооперативы. И один мой друг предложил тогда изящное решение возникшей проблемы, которое, впрочем, использовано не было, да и не могло быть использовано. Для того, чтобы таким простым способом решить возникшие проблемы, надо было описывать реальность так, как она есть, а не прятаться за мишурой дутых описаний реальности политэкономией социализма.

Друг мой уже работал на рынке, создав кооператив, директором которого он и был. Кандидат физ.-мат. наук и начальник отдела в институте-ящике он практически без какого-либо начального капитала только на собственном труде и труде других членов кооператива создал успешный кооператив, начавший с того, что ремонтировал общественные туалеты (деньги не пахнут). Вот он и предложил простую идею — как прекратить спекуляции на обналичке и перекрыть этот источник инфляции.

Что за идея? Да очень просто. Раз в СССР действует три различных валюты, то и признать этот факт. А потом ввести внутренний обменный курс 1 валютный рубль = 4 наличным рублям = 12 безналичным рублям. Собственно, такой валютный обменный курс фактически и действовал. Только обмен осуществляли какие-то полуподпольные менялы, а надо было ввести такой официальный курс Центробанка. Возможно, в интересах государства курс должен был бы быть несколько другим, но общий принцип такой. Это сразу же привело бы к тому, что рынок СССР перестал бы быть дискриминируемым, на нем бы начала обращаться единая валюта, поскольку три разных валюты возникали из невозможности официально обменять рубли одного типа на другие.

Тем более необходимо было объединять рынки если намечалась приватизация, о которой усиленно твердила пропаганда КПСС, подготавливая народ к этому мероприятию.

Вы скажете, что это вызвало бы бешеную инфляцию и обнищание, и укажете при этом на реальный опыт гайдаровской шоковой терапии. Все так. Это, конечно, аргумент. Но ведь не зря же тогда ходили слухи, что не доллар должен стоить 70 копеек, а рубль должен стоить три доллара. То есть доллар должен стоить 30 копеек. Причем в обоснование таких слухов ссылались обычно на какие-то туманные расчеты американцев.

Но что такое рынок? Это прежде всего масса товаров, что на нем обращается. Для обращения этой массы товаров имеется какая-то денежная масса. Из соотношения этих двух масс вытекает стоимость денег. А если есть какая-то стоимость денег, и есть какие-то мировые цены, можно соотнести цены на внутреннем рынке с мировыми, то отсюда и следует обменный курс внутренней валюты на мировую валюту. Пусть даже обменный курс формируется в результате свободных биржевых торгов — все равно при этом учитывается объем внутреннего рынка и его наполненность товарами.

Для граждан СССР основным рынком был рынок наличного рубля, т. е. рынок госторговли + рынок коопторга + черный рынок толкучек. С развитием кооперативного движения разница между этими рынками стала стираться, так что надо говорить о едином рынке наличного рубля. Объем товаров на этом рынке к концу 80-х был в четыре раза меньше суммы наличных рублей + суммы вкладов в сберкассах. Это и создавало ощущение необеспеченности рубля, т. е. его дешевизны. Но даже в этих условиях рубль на черном рынке, т. е. в условиях свободного обмена, не стоил в 100 раз дешевле доллара. И так было до тех пор, пока не началась масштабная приватизация. То есть вот это ощущение необеспеченности рубля было на самом деле ложным.

Все разговоры о том, что в СССР рынок отсутствует, касались прежде всего рынка средств производства — это завод невозможно было купить, в отличие от колбасы. И все разговоры о необходимости введения в СССР рынка касались как раз не колбасы, а заводов. Но если заводы ранее не являлись товарным наполнением внутреннего рынка, и если их собирались таким наполнением сделать, то как же это должно было отразиться на обеспеченности национальной валюты (наличного бумажного рубля)? Согласитесь – утверждение, что официальный курс рубля от такой операции подскочит в два раза и доллар будут менять на 30 коп не выглядит фантастичным. Даже, что в 9 раз подскочит, и курс $1 = 3 рубля сменится на курс 1 рубль = $3 все равно такое утверждение стоит обдумать. Сравните стоимость основных фондов с фондом зарплаты на любом из заводов. А ведь эти основные фонды по закону принадлежали нам, то есть должны были товарно наполнять наши рубли.

Что именно сделал Гайдар, что привело к массовому ограблению советских граждан? Да, он начал приватизацию. Но вот же прикидки, что результат мог бы быть совсем другим. Да и вспомните — Чубайс заявлял, что за один ваучер можно будет купить Волгу. Это, конечно, преувеличение, но тем не менее. Какие именно особенности чубайсовской приватизации и гайдаровской шоковой терапии привели к гиперинфляции и полному обесцениванию накоплений советских граждан?

К этому привела выбранная синхронизация процессов приватизации. Вот я приведу здесь диаграмму из моей статьи "Россия. Экономические парадоксы". Что происходит? В СССР имеется три разных рынка, хотя возникновение кооперативов начало приводить к тому, что рынки потихоньку сливаются. Тем не менее, они остаются разными, поскольку обменный курс рубля на доллар остается недоступным большинству граждан, равно и обналичка затруднена, то есть действуют три разных внутренних валюты.

Теперь Гайдар отпускает цены. Но рублевая масса на 2-м рынке не покрывается наличными товарами — начинается инфляция. Под эту марку идет эмиссия, которая облегчает обналичку безналичных денег 3-го рынка. Давление денежной массы на 2-й рынок усиливается, усиливается и инфляция. Ее подстегивает Центробанк, установив ставку рефинансирования в 210 %, что вызывает гиперинфляцию.

Все это происходит исключительно от того, что товарное наполнение 2-го рынка многократно меньше денежной массы. Но ведь на самом деле товарное наполнение есть — советские заводы. И это товарное наполнение многократно превышает имеющуюся денежную массу, даже с учетом новой эмиссии. Но это товарное наполнение в оборот не пускается — номенклатура ждет, пока бумажные рубли (и вклады в сберкассах) обесценятся.

Полное обесценивание бумажных рублей отсекает от приватизации основную массу граждан. И вот только после этого в условиях идущей гиперинфляции начинается приватизация. В таких условиях, когда рубль обесценивается ежедневно, доверия национальной валюте нет, и приватизация идет за доллары. То есть в ней может принять участие номенклатура с первого (валютного) рынка — за счет того, что всегда имела возможность обменивать рубли по курсу Центробанка, т. е. у нее есть долларовые накопления. Кроме того, в приватизации принимает участие торговая мафия — за счет того, что у нее было достаточно средств на покупку долларов даже по курсу черного рынка. Наконец, государственная власть дает возможность доступа к каким-то специальным льготным условиям приватизации. Остальные граждане от приватизации экономически отсечены.

Ну а поскольку стоимость наших заводов начала исчисляться в долларах, постольку они перестали (вернее, так и не стали) быть товарным наполнением рубля, а превратились в товарное наполнение доллара.

Как видите, такие именно результаты «введения» в России рынка объясняются прежде всего выбранной синхронизацией процессов. При другой синхронизации, прежде всего — приватизация должна была начаться раньше или по крайней мере одновременно с отпуском цен, но никак не позже, результаты могли быть совсем другими. Пресловутый «средний класс» (декларируемая цель Гайдара) вполне мог бы и возникнуть. Но ведь именно действия самого Гайдара полностью исключили такую возможность.

Изменившаяся экономическая ситуация (прежде всего обесценившиеся накопления советских граждан) привела к тому, что в Россию вернулась статическая капиталистическая эксплуатация. Ее признаком является прежде всего низкий уровень зарплаты, когда зарплата начинает соответствовать стоимости воспроизводства рабочей силы. А это приводит к тому, что широкие народные массы лишаются возможности делать накопления и практически всю зарплату немедленно проедают. Именно это сейчас и происходит.

Рынок в России перестал быть дискриминируемым. Так что динамическая эксплуатация путем товарно-валютного оборота между рынками в пределах России сейчас невозможна. Но ведь появилась возможность динамической эксплуатации за счет переноса товаров между различными зарубежными рынками. Как, к примеру, отреагировало наше правительство (с подачи Газпрома) на падение международных цен на нефть? А оно точно в той же пропорции обесценило рубль с тем, чтобы рублевая масса выручки Газпрома осталась без изменения. Это и есть динамическая эксплуатация всего российского общества Газпромом.

Но в еще большей мере нас затрагивает динамическая эксплуатация за счет принятого механизма рублевой эмиссии нашим Центробанком. Она полностью привязана к наличию в нем долларов. В результате, как утверждает Е.Федоров, США выкачивают из России 200 млрд. долларов в год. И это сейчас самый большой фактор динамической дискриминации российских граждан.

Следующая статья этой серии:

Случай прямого передергивания у Маркса

Возврат к Введению